— Да, Морис. Что случилось?
— Тревога! Мне нужна помощь! Меня захватил агент противника, я срываю задание куратора! Дайте мне энергии! Срочно!
Связь оборвалась; выйдя из транса, он услыхал обрывок фразы Богенбрума:
— …за оказанную мне помощь, но дело превыше всего. Из-за вас я провел массу неприятных минут, петляя по усеянной грибами дороге через перевал. Да еще ночью. Потом опять пришлось идти в Сапалу, лазить среди развалин…
Вейвановский на мгновение отключился, ощутив мощный прилив энергии. Интересно, хватит ли этого, чтобы одолеть Франца, подумал он, придя в себя. И решил рискнуть, прервав монолог Богенбрума сильным ударом кулака в висок. Тот от неожиданности выпустил рычаги управления; кабриоджет начал валиться вниз. До падения оставалось совсем чуть-чуть, и, пока оглушенный Франц держался за голову, Вейвановский, перегнувшись через небольшую перегородку, отделявшую пилота от пассажира, перехватил штурвал и потянул его на себя. Кабриоджет вышел из пике, но теперь наносить ответный удар предстояло Богенбруму. Отняв руки от головы, он зло посмотрел на Мориса и, прорычав что-то нечленораздельное, вскочил из сиденья, намереваясь схватить соперника за горло. На расстоянии двух дюймов от лица Вейвановского руки Франца уперлись в невидимую преграду, — Морис окружил себя силовым барьером.
— Ах, вот мы какие… — процедил Богенбрум, медленно садясь в кресло и доставая из кармана торсан.
Вейвановский резко крутанул штурвал, и машина перевернулась вверх дном. Кабина кабриоджета не отличалась большими размерами, простора для выяснения отношений в ней не предусматривалось, и поэтому внутри возникла свалка: Морис с Францем, вывалившись из кресел, катались по потолку, об них регулярно стукались интерферотрон и музыкальный бокс, где-то под ногами путался торсан. Краем глаза увидев быстро приближающуюся навстречу скалу, Богенбрум пяткой ударил по штурвалу. Кабриоджет, как камень, пущенный по поверхности воды, несколько раз отпружинил от грибных полян, вызвав череду взрывов, и со скоростью сто пятьдесят миль в час полетел в сторону океана.
Совокупный психотротиловый эквивалент миноморов, разросшихся в Андах, к этому времени составлял около двух мегатонн. В принципе, для того, чтобы рванули все мицелии, достаточно было бы с небольшой высоты бросить стофунтовый камень в любое созвездье шляпок: датчики грибниц росли настолько плотно, что катастрофа могла произойти в любое время от какого-нибудь нечаянного оползня. Поэтому, особой вины Богенбрума и Вейвановского в последовавшем землетрясении (95 баллов по шкале Ашкенази) и извержении вулкана Майпо, строго говоря, не было.
Края кратера защитили от ударной волны Стива и Густава, зато заставили кабриоджет изрядно покувыркаться в воздухе. Во время одного из бросков Франц сумел зацепиться за левое кресло и схватить рычаги управления. Машина с сильным креном в правую сторону, где находился Морис, мчалась над самой поверхностью воды, грозя вот-вот нырнуть в океан. Вейвановский в свалке потерял ориентацию и ослабил свою защиту, — несколько раз ударившись о различные выступы внутри кабины, он в итоге оказался лежащим вниз головой на полу, не соображая, в каком месте кабриоджета находится. Его полубессознательным состоянием воспользовался Богенбрум, открывший правую дверь и, еще сильнее накренив машину, вытряхнувший Мориса в океан. Заметив, что вслед за соперником наружу вот-вот вывалится интерферотрон, заскользивший к краю двери, Франц выпрыгнул из сиденья, схватив металлический чемодан буквально за долю секунды до того, как тот чуть не выпал из кабины. Далее Богенбрум пережил несколько неприятных мгновений: одной рукой прижимая к груди интерферотрон, другой он схватился за ножку кресла, наполовину свесившись из кабины. Пару раз он даже чиркнул носком о гребень волны, что на той скорости было равносильно удару о камень. Напрягая все силы, Франц отжался одной рукой и, тяжело дыша, перевалился через порог внутрь кабины, затем переполз на левую сторону и вцепился в штурвал. Выровняв и развернув кабриоджет, Богенбрум притормозил машину. Перед его глазами предстала живописная картина: взрывами с лица земли стерло все поселки, огромные куски скал падали вниз, а вулкан Майпо выплюнул вверх первую порцию лавы и бомб, опустившихся на прибрежные участки. Поняв, что искать особняк Вейвановского не имеет смысла, Богенбрум круто повернул руль влево, подальше от опасной зоны. Запасов энергии кабриоджета ему вполне хватило бы для пяти кругосветных путешествий, а в небольшом багажнике, помимо первого варианта интерферотрона со всеми датчиками, находилось оборудование штурмовиков, потерянное в Сапале Стивом и Густавом, и люпус, изъятый накануне в Кантабиле. Разогнавшись до пятисот миль в час, Франц направил машину на северо-запад.
Эшера и Макналти взрывом повалило на землю. Сразу догадавшись, что случилось нечто экстраординарное, они, вскочив, немедленно помчались к гравитоплану. Пока Стив заводил двигатели, Майпо разверз свое жерло и сделал предварительный плевок. Несколько бомб упали на окна кабины, оставив грязный след. Уже когда приятели поднялись в воздух, вулкан исторг мощную порцию лавы, обрушившуюся на корпус машины. Стив еле смог выровнять гравитоплан; перевалив за пределы кратера, он на большой скорости, опасаясь падающих скал, повел машину резко вверх и в сторону океана. Затем, развернув аппарат, Стив молча переглянулся с Густавом, сидевшим в кресле второго пилота. Тот кивнул головой: Филомела. Макналти прибавил скорости и через минуту оказался над поселком, на который обильно сыпались бомбы и вулканический пепел. Индикатор присутствия людей показывал, что в Тупунгато осталось в живых пять человек.
— Кажется, здесь, — показал Густав пальцем на изменившийся до неузнаваемости участок возле дороги, уходившей в горы, — теперь по ней устремились вниз потоки лавы. Стив резко снизился, ориентируясь по показаниям индикатора; гравитоплан завис над двором, где груда камней указывала на существование в прошлом дома с ангаром. Густав, внимательно взглянув на датчик присутствия, выскочил в салон и, открыв люк, крикнул Стиву, чтобы тот опустил гравитоплан как можно ниже. Дом Филомелы исчез, от него остались лишь небольшие фрагменты первого этажа. Прыгнув на землю, Эшер побежал к развалинам. Филомела, свернувшись в клубок, лежала на том месте, где была гостиная. Густав потряс ее за плечо:
— Филомела, вы живы?
Она была цела и даже невредима, но в состоянии глубокого шока. Повернув голову, она непонимающим взглядом посмотрела на Эшера и отмахнулась от него, как от видения. Схватив ее в охапку, Густав побежал к гравитоплану, лавируя между посыпавшимися с небес бомбами. Как только он оказался в салоне, Стив из кабины закрыл люк и, дернув машину так, что Эшер со своей ношей свалились на пол, унесся подальше в океан. Зависнув над водой на безопасном расстоянии от суши, Макналти выскочил из кабины:
— Как она?
— В порядке, — ответил Эшер, закончив хлестать Венис по щекам. Забрав у появившейся стюардессы стакан с виски, он влил его Филомеле в горло. Та моментально заглотнула напиток, но не стала, как обычно бывает в таких случаях, кашлять и плеваться. Посмотрев по сторонам и узнав своих спасителей, она сказала:
— Еще.
После четвертой дозы она окончательно пришла в себя и принялась расспрашивать Густава со Стивом об их приключениях. Филомела поначалу была глубоко уверена, что взрыв и землетрясение произошли из-за неудачного испытания интерферотрона:
— Сразу после вашего отлета у меня объявился Богенбрум. Был весьма корректен, но настойчив. Интересовался, куда вы делись. Я сказала, что вы отправились покататься на гравитоплане. Он тут же сел в кабриоджет и улетел. Откуда, кстати, он его мог взять?
Когда приятели рассказали ей о том, что произошло в кратере, Венис стукнула кулаком по столу:
— Мерзавец! И что, они исчезли бесследно?
— Да, — ответил Густав. — Я думаю, оба погибли при взрыве.
— Но из-за чего он мог произойти? — спросил Стив.
— Не знаю, — пожал плечами Эшер. — И, думаю, уже никогда не узнаем.
— Что же теперь делать? — Филомела выжидательно смотрела на него.
— Лететь дальше.
— Куда?
