сожжение соломенного чучела… отрубленная голова на блюде… любовники в масках… фасад какой-то усадьбы… мраморная Афродита в венке из живых цветов… повешенный… туристы у фонтана… и музыка, от которой мурашки по коже!
Что бы это могло значить?
Он подошел к двери в спальню и тихонько постучал.
– Я не сплю! – ответила Астра. – Входи…
– Интересный фильм, – сказал Матвей. – Наводит на размышления. Что ты об этом думаешь?
Она вздохнула:
– Думанье тут должно уступить дорогу ассоциативному мышлению, – подсознание само наведет мосты между символами. Все образы на пленке подчинены общей идее.
– Какой именно? Я не уловил.
– Тогда просто сядь, закрой глаза и жди.
– Чего ждать-то?
– Иди сюда, не топчись на пороге.
Матвей вошел в спальню и опустился в кресло. Астра одетой лежала на застеленной кровати, ее распущенные волосы рассыпались по подушке.
– Закрывай глаза, – велела она. – И говори обо всем, что придет в голову, – любые мысли или воспоминания.
– Даже глупые? Детские, например?
– Любые…
Первое, что всплыло в памяти, – русалочка из знаменитой сказки Андерсена, которая полюбила принца и захотела покинуть подводный мир ради мира людей.
– Она очень страдала, – сказал Матвей.
– Кто?
– Русалочка. Ты читала сказку? Уж мультик-то наверняка смотрела! Это были неоправданные муки. Слишком высокая цена за химеру любви.
– Да, пожалуй. Ты считаешь любовь – химерой?
– А ты?
Астра подумала о Захе и не стала спорить. Теперь ей казалось, их чувства с самого начала были фальшивыми, как заменители вкуса и запаха, – когда принимаешь воду, насыщенную химическими веществами, за апельсиновый сок. Как же отличить зерна от плевел?
– Знаешь, на родине Андерсена, в Дании, установлен памятник русалочке, – сказала она. – В Копенгагене, если не ошибаюсь.
– Как символ этакой романтической жертвы? – усмехнулся Матвей. – Девочки обливаются слезами, глядя на страдания русалочки. А принц, тем временем, ухаживает за другой! Пошло, банально.
– Переход из одной жизни в другую бывает ужасно болезненным.
Она имела в виду себя. Только вот чего ей просить у ведьмы? Русалочка хотела вместо хвоста обрести ножки. «А чего мне не хватает для счастья?» – спросила себя Астра.
– Мы отвлеклись. Мне опять закрыть глаза?
– Попробуй.
– Змея, обвивающая дерево, ассоциируется со змеем-искусителем. Отрубленная голова на блюде – с женским коварством.
– Почему? – изумленно спросила Астра.
– Ты же сама велела говорить первое, что приходит в голову. Я так и делаю.
– Первая мысль приходит из подсознания, а вторая уже проецируется умом.
– Значит, в моем подсознании возникают образы женщин, которые обольщали мужчин, чтобы расправиться с ними. Юдифь… Далила… Саломея… Первая отрубила голову бесстрашному и жестокому военачальнику Олоферну, вторая лишила богатыря Самсона его волшебных волос, а третья своими эротическими танцами покорила царя Ирода и потребовала в награду голову пророка. И доверяйся после этого нежным ласкам волооких красавиц!
Астра смотрела на него со все возрастающим удивлением – ей пришли в голову иные образы.
– Ты не очень расположен к женщинам, – заметила она. – Но ведь твоя голова на месте!
– Потому, что я ее не теряю ни при каких обстоятельствах.
– Похвально!
– Тебе не по душе мои слова? – Матвей открыл глаза и саркастически улыбнулся. – Так мне продолжать?
– Конечно.
Он снова погрузился в себя, не сосредотачиваясь, а отпуская мысль на свободу.
– Танцующие в масках напоминают мне о притворстве и неискренности: никто не желает предстать
