— ...И тут из их пьяного пустомола вдруг выскользнула одна любопытная информация: Зорину подфартила «непыльная халтурка», и он весь этот месяц приватно замещает уехавшего в отпуск смотрителя гидрологических постов прибрежной линии.
— Ого! Это более чем любопытно, — оценил Рязанов.
— Если же учесть, что катер смотрителя имеет постоянное разрешение на прибрежное плавание и хорошо известен пограничникам...
— А вот это уже, Стась, пожалуй, не стоит объяснять нам, — с улыбкой прервал Сысоев. — Доложите лучше подробности их разговора.
— Извините, — смутился увлекшийся Свентицкий. — А подробностей не было, Александр Алексеевич. Как раз тут к ним подсел какой-то тип: перекинулся с Зориным тихо двумя-тремя фразами и увел его. Я следом...
— Каков он собой, этот тип? — спросил Рязанов.
— По-моему, мы его уже видели: встретили, когда входили в этот шалман. Помните, Александр Алексеевич? Выше среднего роста, лет уже за пятьдесят, но крепкий такой. Лицо добродушное, простецкое. И одет просто. Неприметная личность.
— Левша? — спросил Сысоев.
— Н-не знаю, не заметил, товарищ капитан.
— Это надо замечать. Дальше.
— Выйдя из парка, они направились к порту. Улицы стали уже пустынны, приблизиться я не мог. А говорили они тихо. Только раз Зорин пьяно воскликнул: «Это можно, сделаем! Надо только...» — и опять забормотал, одернутый этим типом. Поговорив, тип схватил проезжавшее такси и умчался.
— Номер не разглядел?
— Нет. Машину приметил: старая, с помятым крылом и трещиной на лобовом стекле. Но сегодня вчерашние шоферы отдыхают, я справлялся уже.
— Естественно. Где сейчас Зорин?
— Рано утром сообщили — я тут в дежурке остался, — что он в порт прошмыгнул. Я сразу туда. Но он как в воду канул, даже портовые милиционеры не смогли его отыскать.
— Там найдешь!.. Но найти надо. Так что... Ах да, вы же так и не отдохнули еще. Но все равно: возьмите хотя бы Васильева и сейчас же отправляйтесь обратно. Найдите Зорина, передайте наблюдение, а тогда уже...
— Есть! — отчеканил Свентицкий и вышел.
— И впрямь любопытно складывается... Да! Как тебе понравилось выступление «Комсомольца»?
— А что там? Я еще не читал, признаться.
— Напрасно. Весьма интригующие встречаются публикации. Вот, например... — протянул майор газету.
— «Редкая находка»? Ну-ка, ну-ка... — Сысоев быстро прочел заметку. — Интересно. Чертовски интересно! Само собой — не исключено и редкостное совпадение, но...
— Но как бы там ни было, мы выходим на первое конкретное лицо — некую Алису Туманову.
— Вот именно. — Сысоев посмотрел на часы. — Не возражаешь, Петрович, если я сейчас, благо МТИ рядом, схожу познакомлюсь с этой Алисой. Чем черт не шутит, может, она окажется нашей «редкой находкой»?
— Сделай одолжение. И редакцию проведай: откуда они взяли это? А с Зориным я тут разберусь.
В дверях Сысоев столкнулся с помощником дежурного.
— Товарищ майор, тут один мариман похмельный на прием рвется, Зорин какой-то...
— Зорин?! — разом изумились офицеры. — Давайте его сюда.
Через две минуты Зорин уже сидел перед чекистами и, дыша в сторону, исповедовался.
Оказалось, что смотрителю гидрологических постов позарез потребовалось поехать по семейным делам, а отпуска ему не полагалось. Работник он хороший, надо было его уважить. Вот и намекнули: найди себе приватно замещающего и езжай. Он нашел Зорина — бывшего офицера, знающего дело. Оставил ему свой катер, журнал замеров, зарплату и уехал. Деньги Зорин, разумеется, тут же пропил и заскучал: работать-то еще целый месяц надо! Тут вскоре и подвалил ему фарт в образе ученого-ихтиолога из Ленинграда...
— Диссертацию он готовит. Ну, и приехал сюда ракушки да прочую дрянь донную собирать. Ясно, одному, без плавсредств, это несподручно. Он и обратился ко мне. Вежливый такой, интеллигентный, в золотых очках. Показал все документы: удостоверения, отношения, разрешения... «Как, — говорит, — вам угодно? Можно через начальство: вам прикажут — будете меня возить, и все. А можно и без начальства. Так, конечно, проще и быстрее, а мне каждый день дорог. Ну, а за помощь — само собой... Не обижу!» Так и поладили. Я же по документам видел: все равно придется возить его. А так все же приработок. И работенка не пыльная: утром отправлюсь на объезд — заброшу его попутно на пост, а сам...
— На какой именно?
— Да когда как. А чаще всего на семнадцатый. Акваланг он у меня в катере оставлял — рундучок запирается. Высажу его с аквалангом и склянками — он и ныряет там пока не посинеет. А обратно иду — забираю. Или вторым рейсом. Халтурка — дай бог. Плохо только, что денег не давал. Провиант, правда, прихватывал на день по высшей норме, с коньячком даже!.. А уж как набил все склянки улитками да слизняками, так рассчитался сполна, тут уж ничего не скажу.
— Когда это было? — спросил Сысоев. — Расчет я имею в виду.
Зорин потер дрожащими пальцами иссеченный лоб, назвал точно день ранения Сергея.
— На каком посту он тогда работал?
— Да на том же, на семнадцатом.
— А что, собственно, вас к нам привело?
— Привело не это. Другое привело. Зашел я вчера вечером в «Терезу», приятеля искал... — И он точно воспроизвел вчерашний эпизод «делового знакомства», дополнив его весьма интересной для чекистов концовкой.
...Выйдя из «Терезы» с полковником в отставке, как тот назвался, Зорин, обусловив мзду, пообещал устроить ему напрокат автогенный аппарат и направил свои нетвердые шаги к приятелю — переночевать. Открыла ему преждевременно вернувшаяся из командировки жена. И, высказав Зорину все, что она думает о нем, а заодно и о своем муже, захлопнула перед носом дверь. Зорин поплелся к другому приятелю. И, проходя через один из парков, каких в Балтиморске много, снова увидел полковника. Не заметив своего поставщика, тот остановил какого-то запоздалого прохожего, попросив спичек.
По непостижимой логике пьяного Зорин решил остаться незамеченным и вильнул за кустарниковую изгородь, ограждающую главную аллею. И оттуда расслышал в тиши, как полковник, прикуривая, сказал прохожему что-то по-немецки. Тот ответил по-английски. Тогда полковник тоже перешел на английский. Перекинувшись несколькими фразами, они разминулись, при этом полковник снова по-русски громко сказал «благодарю».
— Спьяну я не придал этому значения. Город наш моряцкий, а мариманы любят щегольнуть иностранными фразочками. Но утром, как пошел автоген ему доставать, сообразил: а перед кем им было иностранщиной щеголять ночью-то?.. И засовестился, почуяв неладное.
Зорин посмотрел чекистам в глаза, потупился и признался:
— Я же понимаю, что подонком стал. Сказать только: на днях белье с чердака унес, на похмелку... Но ведь был же я человеком. Был! Офицером! На флоте служил, присягу принимал! Вот, вспомнил, подумал обо всем этом и — пошел к вам.
— И правильно. Такое утаивать — это уже не кража мокрых подштанников, это может посерьезнее оказаться. Так что умиляться вашим решением, Константин Ильич, прямо скажу, мы не станем, а вот ежели поможете разобраться в этой странной ситуации, спасибо скажем. Важно вспомнить, что они говорили. Вы же моряк, должны знать язык.
Зорин уныло покачал головой:
— Забыл почти. Да и говорили они бегло и тихо. Понял только отдельные слова: Марс, Балтиморск... Что-то забавное еще... Сейчас, сейчас...
— Не спешите, подумайте спокойно.
