– Ну, подстраховки, что ли. Адамов все же хирург, а не терапевт. Иногда я по его просьбе привозил с собой кардиолога или невропатолога. У Елены... отчества, к сожалению, не помню, был целый букет болезней со смазанной симтоматикой. Но ни одна из них жизни не угрожала.
– Отчего же тогда умерла первая жена Льва Назаровича?
Бывший участковый врач долго молчал, думал.
– А почему вы самого Адамова не спросите? – наконец поднял он глаза на сыщика. – Ему-то лучше всех известна причина смерти.
– Я спрашивал, – схитрил Смирнов. – Хочу еще ваше мнение услышать.
– В свидетельстве о смерти указано: внезапная остановка сердца.
– Такое бывает?
– В принципе, да. Довольно редко. – Якушкин поежился, как будто воротник пальто давил ему шею. – Вскрытия не было, Адамов не позволил. У него был покровитель, который помог избежать формальностей – морга, заключения патологоанатома и прочего.
– В этом была необходимость?
– А как вы думаете? Умерла молодая еще женщина, которая не страдала тяжелыми недугами. Сердце у нее барахлило, не спорю. Но, как участковый терапевт, я не ожидал подобного исхода. У меня возникли сомнения.
– И вы промолчали?
– Мне посоветовали держать язык за зубами! – разозлился Якушкин. – Все! Больше я вам ничего не скажу.
В свете фонарей летящий с неба снег казался падающими серебристыми блестками, как в театре. Дома, деревья и прохожие терялись в его зыбкой пелене.
Ева вмиг оказалась с ног до головы в пушистых снежных хлопьях. Она шла, не чуя под собой ног. Мысль о том, чтобы позвонить Смирнову, вспыхнула и погасла. Он не поймет: начнет подтрунивать, смеяться, а еще хуже – намекать, что у Евы не все в порядке с головой. Ей не хотелось выглядеть глупой фантазеркой в его глазах.
В конце концов, бестелесный дух опасен не более, чем эти сверкающие в неоновых отсветах снежинки. Что он может ей сделать? В крайнем случае, она просто постоит в тупичке в ожидании свидания с потусторонними силами, да и отправится восвояси. О таком лучше никому не рассказывать. Не только Смирнов может принять ее за ненормальную, но и другие тоже.
Ева шагала по белому от снега тротуару, замирая в предвкушении того, что предстояло ей, – нереальной встречи с призрачным существом. Страх и любопытство смешивались с холодком жути, навеваемой этим густым снегопадом, мраком, притаившимся в проулках, под арками проходных дворов, куда не проникал свет фонарей и витрин. Совсем некстати пришли на ум лондонские трущобы, кишащие питейными домами, курильнями опиума и борделями, где орудовал Джек-потрошитель, настигая своих жертв.
Воображение живо перенесло Еву из заснеженной Москвы в туманный осенний Уайтчепел, район английской столицы, который больше века назад избрал местом своего страшного промысла жестокий убийца. Волосы зашевелились у нее на голове, а сердце судорожно дрогнуло и забилось сильными, быстрыми толчками. Ева в ужасе оглянулась – улица была пустынна, и только сзади на некотором отдалении маячил едва различимый в снежной мути силуэт мужчины.
Крис!.. Разве он не предупреждал ее о том, что в городе появился Потрошитель и чтобы она была осторожна? Кажется, он так и сказал ей по телефону. О боже! Еву охватила ледяная волна, подкатившая к горлу и застывшая там упругим комком. Устилающий тротуар снег гасил звуки, но шаги идущего сзади человека раздавались у Евы в ушах гулким звоном, зловещим, как и все вокруг. Огни куда-то пропали, и тусклый свет из окон падал ржавыми пятнами на девственный хоровод снежинок. Темный силуэт медленно приближался.
Ева вспомнила, что Джек-потрошитель совершал свои убийства между одиннадцатью вечера и четырьмя часами утра. Так говорил Смирнов.
– Чушь! – тряхнула головой она, и рыхлый мокрый снег посыпался ей за воротник.
Холодный «душ» отрезвил ее. Она в Москве, а не в Лондоне, и нынче двадцать первый, а не девятнадцатый век. Какие трущобы Уайтчепела? Обыкновенная московская улица! К тому же Потрошитель убивал проституток, а она порядочная женщина. Ева невольно улыбнулась – успокаивая себя, она еще и оправдывалась, что, мол, дамой легкого поведения уж точно не является. Перед кем?!
Мужчина-прохожий поравнялся с ней, обогнал, его фигура в длинном модном пальто напомнила ей... Дениса? Этого еще не хватало!
Ева приостановилась, глубоко вдохнула. Мужчина впереди тоже замедлил шаг. За завесой летящего снега его нельзя было толком рассмотреть. Он обернулся, и Ева в страхе зажмурилась, чтобы не увидеть лица бывшего любовника. Она бы этого не вынесла!
– Он умер, умер... – твердила Ева, стуча зубами. – Он не может идти по этой улице и оглядываться. Он мертв!
Придя в себя, она приоткрыла глаза. Мужчина исчез, растворился в мелькании снежинок или свернул в переулок. Случайный прохожий был просто похож на господина Матвеева. Просто похож – фигурой, статью, манерой одеваться.
Еве пришлось немного постоять, унимая бешеный стук сердца. Что это ей мерещится сегодня? То Потрошитель, то Денис Матвеев. Оба мертвы.
– А я иду к третьему, – прошептала она онемевшими губами. – Тоже мертвому. Я схожу с ума! Славка тысячу раз прав. Он бы ни за что не позволил мне заниматься подобной ерундой. Безумие какое-то...
Но Ева уже не могла отказаться от задуманного. Отдышавшись, она двинулась вперед. Ноги сами принесли ее к низкой арке, за которой таился в кромешной тьме тупичок. Точка пересечения времен, как назвал его Кристофер. Вернее, Константин Марченко.
