– Нет! – взвизгнул молодой человек. – Я не могу ждать! Это невозможно. Я вам звоню из машины.
– Где вы сейчас? – сдался Смирнов.
– На Шаболовской... я плохо соображаю. Веронику убили! Понимаете, что это значит? Следующий – я!
– Ка-ак? – опешил сыщик. – Не паникуйте, говорите спокойно. Кого убили?
– Вы что, оглохли? Грушину! Веронику! Ве-ро-ни-ку! Зарезали...
– Ева! – крикнул Всеслав, надеясь остановить ее. Но в ответ раздался хлопок двери. – Черт! Не успел. Это я не вам...
– Я... не знаю, куда мне бежать! – завопил Стас. – Сделайте же что-нибудь!
– Хорошо. Успокойтесь, остановите машину и посмотрите вокруг. Что вы видите?
В трубке раздавался шум, прерывистое дыхание.
– Светофор... – хрипло произнес Киселев.
– Отлично. Сверните с дороги в какой-нибудь переулок и ждите меня. Алло!
– Да... я понял.
Через минуту Киселев доложил, где он находится.
– Я выезжаю, – сказал сыщик. – Если не попаду в пробку...
– Лучше на метро, – умоляюще прошептал молодой человек. – Я просто... умираю от страха. Мне даже не стыдно признаваться в этом.
– Ладно.
Смирнов в мгновение ока оделся и выскочил из квартиры. Белое небо сливалось со снегом, которым замело город. В холодном воздухе клубились облака пара. По пути к метро сыщик позвонил Еве.
– Когда ты освободишься?
– Часа в три. Потом перекушу в кафе и поеду на «Щелковскую», надо расспросить, кто арендовал помещение. Это тепличное хозяйство не дает мне покоя, – сказала она.
– Будь осторожнее.
Он не стал сообщать Еве о смерти Вероники. Сначала следует самому выяснить, что произошло. Может быть, Киселев поднял ложную тревогу?
Но Киселев ничего не придумал. Он сидел в машине ни жив ни мертв – бледный, с трясущимися руками.
– Не знал, что у вас есть автомобиль, – улыбнулся Всеслав, наклоняясь к приоткрытому окошку.
Молодой человек вздрогнул, повернулся.
– Это папин. У вас есть сигареты? Дайте...
Смирнов сел на переднее сиденье, они закурили. Стас рассказал, как он узнал о смерти Вероники.
– Я ей вчера вечером звонил – поболтали о том о сем. Чувствую, Вероника никакая: вялая, безучастная, отвечает только из вежливости. А сегодня рано утром отец собрался уезжать на соревнования по плаванию, в Венгрию... там у них какой-то турнир, – и попросил проводить его. Это у нас вроде доброй приметы: если я везу отца в аэропорт, его пловцы обязательно вернутся с наградами. Я в банке заранее предупредил, что приду позже, и мы поехали.
– Когда отца нет в Москве, машиной пользуетесь вы?
– Да, – кивнул Киселев. – По доверенности. Я его в аэропорт доставил, попрощались... еду на работу, а Вероника из головы не выходит. Как она там? – думаю. Решил позвонить: набираю ее номер... длинные гудки. И так раз за разом. У меня, честно, сердце екнуло. Не дай бог, случилось что-нибудь! Мысли плохие забегали, все из рук валится. И понимаю, что она могла выйти в магазин, например, или прогуляться... а тревога не унимается. Едва дотерпел до одиннадцати, плюнул на все, оставил дела – меня будто магнитом потянуло туда, к ее общежитию. Забежал по дороге в аптеку, купил успокоительного, потом в супермаркет, за продуктами, – и к ней. Приехал часам к двенадцати, а там уже... милиция, «Скорая»... в общем, у меня волосы на голове зашевелились. Я сразу догадался: что-то с Вероникой. Увидел ее соседку... она бросилась ко мне, рыдает, трясется вся... «Веронику убили!» – бормочет.
Стас замолчал, сделал несколько глубоких затяжек – дым сизоватым облачком потянулся в приоткрытое окно.
– Кто вызвал милицию? – спросил сыщик.
– Соседка и вызвала. Она иногда заходила, хлеб приносила, молоко. Знаете, Марина и Вероника были очень друг к другу привязаны, больше, чем родные сестры. Они выросли в детском доме, а там люди умеют ценить родство – кровное или душевное, – потому что жизнь их лишила этого с самого детства. Когда Марина однажды не вернулась домой, Вероника восприняла ее исчезновение как глубокую личную трагедию, которая повергла ее в депрессию. К горю прибавился страх, ужасная смесь. Вероника затворилась в комнате, никого не хотела видеть... Нам с вами не понять.
– Ну почему же? – не согласился Смирнов. – Значит, соседка проведывала Грушину и носила ей продукты?
Стас выбросил окурок на улицу и повернулся к сыщику:
– Да. Кто-то должен был разговаривать с Вероникой, покупать ей лекарства, еду. Она почти перестала выходить из комнаты, а дверь постоянно запирала изнутри. Соседка – ее зовут Люба – заботилась о Веронике по моей просьбе. Она работает швеей, посменно, сегодня у нее выходной. Люба говорит, что долго стучала, пока не забеспокоилась. Она знала о снотворном, которое принимает Вероника... испугалась передозировки. Сама войти не решилась, побежала к дежурному, тот открыл дверь... а она... ну, Вероника...
