Судили Иисуса, словно вора,
Казнимого за все грехи в расплату.
Потом для утвержденья приговора
Его послали к Понтию Пилату.
А прокуратор не считал достойным
Вникать в перипетии непристойных
Религиозных распрей наших глупых,
Для римлянина - варварских и грубых.
Он подписал движеньем безучастным
Все, что подсунули, не глядя, не жалея,
Хоть Иисус как житель Галилеи
Не мог ему, Пилату, быть подвластным.
Но кто вникает в глупые законы,
Когда закон тот входит в расхожденье
С желаньем власть имущих и препоны
Чинит им, не считаясь с их же мненьем?
С учителя одежды посрывали
И стали бичевать. Его же кровью
Измазали все щеки и надбровья,
В него бросали мусор и плевали.
На голову одев венец терновый,
Солдаты стали громко насмехаться -
Вот, дескать, царь наш Иудейский новый,
Перед которым нужно преклоняться.
Учителя поволокли на площадь,
Куда еще троих таких пригнали,
Которых ранее судили. После общим
Голосованием они о том решали,
Кого в честь Пасхи отпустить на волю.
Я далее, читатель мой, позволю
Отвлечь тебя от мрачных описаний
Жестоких Иисусовых страданий.
Тем более что, я уверен, будут
Они описаны и ярко и умело
Апостолами, жаждущими людям
Предательство подать как подвиг смелый.
А ведь никто из них то ль из боязни,
То ль по другой причине не явился
Ни в час суда, ни в час жестокой казни,
Когда учитель в смертной муке бился.
И вот тогда в глухой тоске стеная,
Пришел на площадь я, еще не зная,
Что осужден учитель быть распятым.
И в том невольно я был виноватым.
Спасая от толпы, синедриону
Его я отдал с тщетною надеждой
Помочь ему, спасти от раскаленной
Оравы грешников, где властвуют невежды.
С огня да в полымя. Из рук убийц безумных
Убийцам хладнокровным и пристойным
Я передал в намереньях бездумных
Учителя нелепо и спокойно.
О добрые намеренья! Чарует
Ваш сладкий дух, для самолюбья лестный.
Гоните прочь все то, что вам диктует
Порыв душевный, даже самый честный.
Порыв и есть порыв! Любого шага
Непредсказуемого можно ждать при этом.
И нужно быть глупцом или поэтом,
Чтоб принимать порыв без внутреннего страха.
Теперь же я прошу тебя, читатель,
Представить, что почувствовал тогда я,
Узнав, что мой духовный настоятель
Казнен сегодня будет, и такая
Судьба его есть следствие ошибок
Моих, чужих, суда и даже Бога.
(Кичился знаньями я черезмерно много,
Но оказалось, что я глуп, негибок.
Меня не научили очень важной
И нужной в нашем обществе науке -
Интриге. И любой обманщик зряшный
Меня обкрутит просто ради скуки.)
Отчаянье, бессилье, безысходность
Меня сковали тяжкими цепями.
И описать ту давящую плотность
Всех чувств моих я не могу словами.
Глава 17
Глава 17
Дальнейшее я вспоминаю смутно.
Почти в предлихорадочной горячке,
