Крым, Евпатория. 1914 годКамиль вырос послушным сыном, он привык доверять отцу и никогда ему не перечил. Раз старик решил продать антикварное золото, так тому и быть.
Ислам-Али, исхудавший, желтый, еще не оправившийся от болезни, едва ворочал языком.
– Эти вещи прокляты, – сказал он. – Их нельзя оставлять в доме. Нас могут убить из-за них.
Камиль вспомнил слова дервиша и молча наклонил голову. Он поступит мудро: дабы не навлекать на семью гнев Аллаха, скроет от покупателя свое имя и лицо.
– Как только стемнеет, отправляйся к хитрому греку, который скупает древности… – прошептал отец. – Тот своего не упустит. Гляди, не продешеви… но и не ломай цену сверх меры. Поторгуйся для виду… и уступи. Назовись кем угодно, хоть крестьянином, который нашел золото на собственном огороде, копаясь в земле…
Ислам-Али словно угадал мысли сына.
Камиль дождался положенного часа, оделся в старье, закутался в дырявый башлык, положил золото в корзину для винограда и выскользнул за ворота. По городу шатались подозрительные люди, но никто не обращал внимания на бедного оборванца.
В доме купца и спекулянта антиквариатом Карандониса еще не спали.
– Убирайся прочь! – прикрикнул на Камиля здоровенный детина, который служил у грека приказчиком. – Милостыню по ночам не подаем!
– Мне бы с господином поговорить… – Он приблизился и приподнял край грязной рогожи, в которую был завернут клад. – Я кое-что принес…
Фонарей на улице не было, зато ярко светила луна, и золото блеснуло в ее лучах, ослепив приказчика. Тот сразу присмирел и повел ночного гостя в магазин на первом этаже дома.
– Погоди тут, я за хозяином.
Камиль с бьющимся сердцем опустился на деревянный стул. В магазине теплилась свеча, пахло пылью и лампадным маслом. Резные шкафы были закрыты на ключ, в них хранились коллекции сомнительных «пантикапейских» и «херсонесских» монет. На стенах висели портреты маслом, татарское оружие, медные блюда и шитые ткани. Все, не представляющее интереса для истинного знатока древностей. Самое ценное грек вывозил в Турцию и там продавал местным богатеям и любителям старины. Он не боялся, что его ограбят, – на прилавках стояли третьесортные подделки и никому не нужный хлам.
Карандонис в бархатном халате и феске в сопровождении приказчика появился из-за двери в глубине магазина. Его лицо выражало брезгливое недовольство, щеки лоснились.
– Ну, что там у тебя, показывай?
Приказчик услужливо отдернул рогожу. Грек вздрогнул и на мгновение замер, потом с трудом оторвал взгляд от золотых изделий и уставился на посетителя.
– Где ты это взял?
– На огороде… я решил выкопать яму для хранения овощей…
Камиль притворялся безграмотным крестьянином, который, однако, понимает толк в драгоценностях. Крымская степь изобилует золотом из древних погребений, и такие находки – не редкость. Правда, в основном попадаются монеты, нашивные бляшки и прочая дребедень. А здесь – гривна[7] … дивной красоты, обкладка ножен меча, диадема и чаша.
Карандонис отвел горящие глаза. Он не собирался упускать этакое сокровище, но и платить сполна не хотелось. Кровь его закипела, жилы на висках вздулись. С улицы донеслись пьяные крики солдат, которые гуляли перед отправкой на фронт. В саду надрывались сверчки. Время было смутное, неспокойное… Кто станет искать нищего крестьянина, пропавшего в приморском городке? Если и найдут тело где-нибудь на берегу, спишут на несчастный случай или уличных бандитов. Утонул бедняга, а может, утопили злодеи. Сейчас людям не до того – война.
Грек закусил губу и подал приказчику условный знак. Тот все понял.
– Сколько ты хочешь за эти безделушки? – спросил он.
Камиль почуял неладное – в груди похолодело, на лбу выступил пот. Но деваться было некуда. Не разоблачать же себя? Он назвал сумму.
Карандонис наклонился над корзиной, перебирая вещи. Золото, казалось, жгло ему руки. Чаша выпала и со стуком покатилась по полу. Воспользовавшись моментом, приказчик размахнулся и ударил «крестьянина» по голове тяжелым подсвечником. Тот рухнул ничком, не издав ни звука…
– Переверни его. Проверь – мертв?
Приказчик опустился на корточки и перевернул тело. Башлык съехал, и Карандонис в ужасе отпрянул:
– Дьявол! Это же Камиль, сын Ислам-Али! – прошипел он. – Что ты наделал, идиот?
– Откуда я знал? Мы встречались всего пару раз… Мне бы и в голову не пришло, что такой человек…
– Замолчи! – разозлился хозяин. – Ты убил его! Как теперь быть?
Приказчик испугался и прижал ухо к груди распростертого на полу мужчины.
– Кончено…
Он перекрестился и накрыл лицо покойного башлыком.
Карандонис схватился за сердце, но в его уме уже зрели мысли, как поступить с золотом. Продавать его кому-либо открыто в силу сложившихся обстоятельств невозможно, оставлять в доме опасно. Камиль наверняка пришел сюда не по собственной воле, его прислал старик. Завтра же тот поднимет на ноги всю городскую полицию. Надо заметать следы преступления…
– Кто-нибудь видел, как ты впускал его?
– Кажется, нет, – пробормотал приказчик. – Темно было. К чему он затеял этот дурацкий маскарад?
– Какая уже разница? Хорошо, что крови нет, замывать не придется.
Потертый войлок «крестьянского» башлыка хоть и не спас Камиля от гибели, но удар все же смягчил. Смертельная травма оказалась внутренней, бескровной.
– Что мне делать? – губы приказчика прыгали.
Убийство уважаемого человека совсем не то, что деревенского мужика.
– Положишь тело в мешок и вынесешь на берег. Бросишь в море со старого пирса. Если волна обратно не выкинет, считай, повезло.
– Как я его дотащу?
– Да ты здоровый бугай! Убил, вон, одним махом. Дотащишь! На плечо взвалишь и бегом! Пока челядь не проснулась. Давай, поторапливайся… И запомни: мы с тобой ничего не видели, не слышали. Никто к нам не приходил, никакого золота не предлагал! Понял?
Приказчик только кивал.
– Хоть бы ни с кем не столкнуться по дороге к морю!
– Молись, Ивашка! Грешная твоя душа…
