девочкой.
Все это пронеслось в уме Варвары Игнатьевны, пока Виктор возился с замком: выпитая водка и раздражение мешали ему попасть ключом в скважину. Когда же парень скрылся в своей квартире, пожилая дама с сознанием выполненного долга отправилась спать. Не успела она раздеться, как раздался нетерпеливый стук в дверь – это был Виктор.
– Извините, Варвара Игнатьевна, – с досадой произнес он. – Одолжите спичек! Мои закончились, не идти же в магазин? И зажигалка, как назло, сдохла!
Бывает, всплеск эмоций или похожая ситуация обостряют память – и сильный дождь, например, вызовет воспоминание о том, как человек промок и простудился, а запах сирени вернет ему ощущение первого свидания. Пусковой механизм памяти непредсказуем. Слова Виктора о спичках словно что-то включили в сознании Варвары, она на миг застыла, потом молча принесла коробок и протянула соседу.
– Спасибо, – пробормотал тот.
– Иди с богом.
Ирбелин ходил по кабинету от окна к столу и обратно, думал. Поговорить с Жоржем о Субботиной или не стоит? Если завести разговор, это вызовет у Глинского подозрения. Ну и плевать!
После утреннего совещания он не выдержал и попросил директора агентства задержаться.
– Вручил подарок?
– Да, – просто ответил тот.
– И как? Она… не удивилась?
– Удивилась, – осторожно произнес Жорж. – Чуть-чуть. Но шубка из голубой норки растопила лед в ее сердце.
– Да что ты? – неприятно усмехнулся Ирбелин.
Они оба уже не упоминали о расселении жильцов приобретаемого дома, эта проблема считалась решенной: квартиры были подобраны, представлены потенциальным владельцам, которые дали предварительное согласие. Даже для Курочкиных нашелся подходящий вариант, многодетному семейству удалось выбить две смежные комнаты без удобств в общежитии завода, где трудился отец. Только Виктор Лопаткин еще колебался, но и с ним переговоры шли успешно.
– А что у тебя с этой… девицей Субботиной… интрижка завязалась? – скривился Ирбелин.
Он сам не знал, какой ответ мог бы ему понравиться.
– Вроде того, – неохотно признался Жорж.
Молодой человек ждал от патрона ответной откровенности, но не дождался.
– Будешь с ней встречаться? – спросил тот.
– Хотел бы. Необычная девушка со странным именем Грёза… совершенно не похожая ни на одну из женщин, с которыми мне доводилось иметь… отношения.
Мимолетное выражение в глазах Жоржа – сладостная отрешенность, присущая любовному томлению, подействовало на Ирбелина, как красная тряпка на быка.
– Что ты себе позволяешь, Глинский? – прорычал он, багровея. – Волочиться за сиротой от скуки, от пресыщенности развратными бабами – это… низость! Ты ведь бросишь ее, как бросал всех своих любовниц! Ты сломаешь девочке жизнь и пойдешь дальше, не оглядываясь и беззаботно насвистывая.
Лицо Жоржа помертвело, а Ирбелина бросило в жар. Они уставились друг на друга, как два разъяренных самца, готовых кинуться в драку.
– Впрочем, какое мое дело?! – первым опомнился босс. – Ф-ф-фу-у-у-у… ну и денек сегодня. Наверное, магнитная буря, солнечный выброс…
– Как бы не так, – не последовал его примеру Глинский. – Солнце тут ни при чем. Вы сами имеете виды на Субботину, патрон? Понимаю. У вас зоркий глаз! Вы раньше меня разглядели в жалкой замухрышке интересную женщину. Думаете, я поверил в сказки про благотворительность?
– Ты чертовски умен, Жорж. Это тебя или погубит, или выведет в люди. Но прошу, оставь девочку в покое. Иначе…
– Что? – нахмурился Глинский. – Ну что вы со мной сделаете? Уволите? Разорите? Или «закажете»? Это смешно. Я предлагаю честный поединок – вы ухаживаете, я ухаживаю, и пусть нас рассудит… любовь.
– Любо-о-овь?! Какие слова ты, оказывается, знаешь, щенок! – не на шутку взбесился Ирбелин. – Много ты понимаешь в любви! Как ты смеешь мне предлагать поединок? Сопляк ты еще… жизни не нюхал… молокосос…
Он схватился за сердце и, задыхаясь, откинулся на спинку кресла.
– Вам плохо? – наклонился к нему Жорж. – Лекарство есть? Может, воды?
– Пошел… вон…
Глинский вызвал из приемной секретаршу, она принесла таблетки, распахнула настежь окно. Сказала коротко:
– Уходите.
– Это серьезно?
– Надеюсь, нет, – укоризненно произнесла она, показывая глазами на дверь. – Идите же! Ему нужно отдохнуть.
На ватных от напряжения ногах директор агентства «Перун» – уже, возможно, бывший – покинул кабинет господина Ирбелина. Он не собирался уступать ему девушку ни при каких обстоятельствах.
