– Слова Василисы? Передумала… Он бы все отрицал. Годы, прожитые в страхе, делают человека неадекватным. Кто мы для него? Чужие люди, залетные! Он никому не верит…
– По-моему, Николай Порфирьевич не похож на труса. Бизнес он ведет довольно уверенно и успешно, насколько можно судить. У себя дома тоже командует парадом. И с нами он говорил отнюдь не робко…
– Это маска, которую он носит так давно, что сросся с ней. Образ преуспевающего дельца – щит, который он поставил между собой и неведомой опасностью. Таким способом он защищается, чтобы не сойти с ума.
Матвей скептически хмыкнул:
– Ты наделяешь его вымышленными качествами… Он проще. Маленький деспот местного разлива, утверждающий свою власть над женщинами и сотрудниками.
– Его деспотизм имеет более глубокие корни, чем кажется на первый взгляд.
Они замолчали. Астра смотрела на мокрую дорогу, на серую мглу вдали. Матвей думал о том, что сказала бывшая домработница Бояринова.
– Василиса не могла ошибиться?
– Могла, конечно… Из всех фотографий, которые я ей показала, она выбрала снимок Ульяны и сказала, что это – Маняша, только по-другому одета и причесана. В любом случае выходит, что они с Ульяной очень похожи.
– Получается, в московской квартире на Тихвинской проживает Мария Мельникова? А в доме Бояринова тогда кто живет? Ульяна? Абракадабра какая-то…
Они ехали по заповедным улицам, мимо церквей и монастырских развалин, поливаемых мелким летним дождем.
– Раз Ульяна и Маняша похожи, то можно предположить, что они сестры.
– Родные?
– Скорее двоюродные, – заключила Астра. – Мне кажется, Маняша – дочь Николая Порфирьевича, которую он выдает за воспитанницу-секретаршу. Он даже готов признать, что вступил с ней в любовную связь, лишь бы не вылезла наружу правда.
– Абракадабра… – повторил Матвей. – Чушь собачья! Какие у тебя основания так думать?
– Никаких… Но наш клиент, Игорь Тарханин, выразил сомнения по поводу Ульяны. У него возникли подозрения, что это не она.
– Давай покажем фотку Ульяны Эрику. Если это Маняша… черт, как все запутано… Не понимаю, в чем смысл такой перестановки? И сколько времени Маняша живет в Москве, а Ульяна в Суздале?
– Полагаю, около года, – поразмыслив, сказала Астра. – Именно год назад умерла Надежда Порфирьевна, мать Ульяны, и ее брат затеял эту авантюру с подменой. Василису уволили примерно тогда же. Вернее, ее вынудили уволиться бесконечными придирками. Вывод?
– Бояринов избавился от человека, который мог заметить, что Маняша сильно изменилась. Внешность внешностью, а привычки, манеру разговаривать, жесты скопировать трудно. Да и внешность тоже – вряд ли Ульяна и Маняша похожи как две капли воды. Они же не близнецы. Разве что
Астра не сочла нужным отвечать колкостью. Слишком причудливая картина разворачивалась.
– Это многое объясняет, – сказала она. – Теперь ясно, почему Бояринов запретил мнимой Маняше не только встречаться с Эриком, но даже созваниваться. Парень наверняка поднял бы переполох! Их «свидания» на расстоянии, когда он видел девушку через окно, должны были успокоить его. Издалека легче ввести человека в заблуждение. К тому же Эрик – милиционер! Персона особо нежелательная для Бояринова.
Матвей сбавил скорость, объезжая большую рытвину. Выровняв «Пассат», он спросил:
– Год «испытательного» срока, назначенного строгим хозяином, истек, и что дальше? Рано или поздно Эрик захочет увидеться с Маняшей, и тайное станет явным.
– Видимо, у Бояринова существовали расчеты, которые не оправдались.
– Какие расчеты?
– Узнав их, мы вплотную приблизимся к разгадке. Я надеялась, что он как-нибудь проговорится…
Дождик припустил сильнее. Дворники убирали воду, струящуюся по стеклу, и их монотонные движения раздражали Астру. Она терялась в догадках, мозаика фактов и допущений не складывалась.
Матвей притормозил и съехал на обочину, заросшую высокой травой.
– Что, если наш клиент Тарханин не зря разыскивает Ульяну? Помогая ему, мы окажем женщине медвежью услугу. В конце концов…
Он вспомнил похороны старушки Горелкиной и запнулся.
– Соседку Ульяны могли убить по той же самой причине, что и покушались на Тарханина! – осенило его. – Она хорошо знала Надежду Порфирьевну и ее дочь…
– Если бы не мы… не я со своими расспросами… бабулька была бы жива.
– Вот головоломка! – вздохнул Матвей. – Мозги кипят.
– Если на Тихвинской улице проживает дочь Николая Порфирьевича… то логично предположить, что он установил за ней наблюдение – в целях безопасности. Приставил охрану! И смерть Горелкиной – его рук дело. Дабы старушка не наболтала лишнего, ее…
– Убрали?
– Та же участь ожидала и бывшего ухажера Ульяны, который совершенно некстати появился рядом и начал оказывать ей знаки внимания – вернее, не ей, а Маняше.
– Послушай, но ведь дочь Бояринова умерла в младенчестве…
– Могилка пустая, зуб даю! Русская история знает похожий случай.
– Намекаешь на сына Соломонии Сабуровой? Так то хоть понятно – династическая борьба и прочее… А зачем обычному человеку хоронить дочь при жизни? Это жутко! Недаром жена Бояринова свихнулась и потом ходила по храмам замаливать грехи…
– Видишь, ты почти согласился с моими доводами. Кстати, на кладбище «безутешная» мать не показывалась. Якобы муж не пускал. А если посмотреть с другой стороны?
– Ходить было не к кому?
– Вот именно, – кивнула Астра.
– Для такого м-м… странного поступка должен быть веский мотив.
– И он у Бояринова был! В чем суть ложного захоронения? Сделать вид, что ребенка не существует, он умер. А на самом деле жена Николая Порфирьевича уехала из Суздаля, где все на виду, чтобы поставить малышку на ноги и потом привезти ее уже в качестве воспитанницы. Кому придет в голову проверять, так это или нет? Девочка получила имя Мария и фамилию родственников… или взятую наугад.
– А как же соответствующие документы – разрешение на погребение и прочее?
– За деньги можно любые документы выправить, – возразила Астра. – Тебе это отлично известно. Тем более что никакого криминала в том не было. Допускаю, что Бояриновы могли похоронить мертворожденного младенца другой женщины, а своего скрыть. Договорились в роддоме, заплатили, кому следует, и все. Полагаю, у Бояринова хватило ума отправить жену рожать во Владимир, к примеру. Или еще куда подальше.
– Наверняка остались свидетели этой аферы.
– Кто? Врач, акушерка? Получив деньги за молчание, они постарались поскорее забыть курьезный случай.
– Курьезный? Это смешно, по-твоему?
– В известном смысле, да. Люди не бросают своего младенца, не отказываются от него – просто берут в придачу мертвое тельце и просят сделать в карточке запись о гибели новорожденного.
– Ничего себе «запись»! А если они этого новорожденного продадут на органы?
– Возможно, ребенка сразу оформили как-то по-другому… Конечно, по сути, медики пошли на должностное преступление. Видимо, Бояринов сумел их уговорить или…
– Предложил сумму, от которой они не смогли отказаться.
– Как бы там ни было, это дело прошлое. Сейчас детали не важны. Мертвого ребенка могли взять у женщины, которая согласилась на искусственные роды. Такое бывает, когда время для аборта упущено, а плод нежизнеспособен. Или есть противопоказания по наследственности…
