на хранение даме сердца…
– Очень по-рыцарски! – скептически усмехнулся Матвей. – Разве на пороге смерти человек об этом думает?
– А о чем, по-твоему, думают перед уходом из жизни? О самом дорогом…
После полуночи сорвался ветер. Он безумствовал в саду, завывал в дымоходах, надувал занавески. На подоконнике образовалась лужица дождевой воды.
– Закрой окно, – попросила Астра.
– Так мы ничего не услышим.
– Во дворе же Лютый! Он залает, в случае чего…
– Существует куча способов нейтрализовать собаку.
– Думаешь, убийца пойдет на такой риск? Надо быть идиотом, чтобы лезть в дом к человеку, которого накануне прикончили.
– Все зависит от свойств характера. Есть такие отморозки, что им море по колено.
Он выглянул во двор и прислушался. Шумел дождь, ветер со свистом гнул деревья. Свет наружных ламп выхватывал из темноты клумбу, часть газона, вымощенную плиткой дорожку, забор, угол деревянного сарая…
– Если Бояринов кого-то боялся, почему не оснастил дом сигнализацией, не установил парочку видеокамер, не нанял охранников, наконец?
– Не хотел привлекать к себе внимание, – поразмыслив, заключила Астра. – Он прятал свой страх от всех, кроме домашних. Серьезные меры предосторожности говорили бы о том, что он стремится скрыть. Ты заметил, что у него каждая дверь в доме закрывается на ключ? Один я прихватила с собой, – похвасталась она. – От двери в гостиную!
– Зачем?
– Я закрыла там Ульяну. Чтобы не сбежала.
– С ума сошла? А если она в туалет захочет?
– Невелика беда, постучит! Я выпущу…
– Она знает, что ее заперли?
– Нет, конечно. Я потихоньку… Так спокойнее.
Матвей промолчал. Астра, как ни в чем не бывало, пустилась в дальнейшие рассуждения.
– Ксения Годунова умерла в 1622 году, – сказала она. – Я не поленилась, проверила. Могла она получить в подарок и затем спрятать пчел, которые в то время еще преспокойно лежали в гробнице вместе с Хильдериком? Значит, Иоанн передал ей других пчел, более древних…
– Откуда известно, что она вообще что-то получала? Мало ли какие фантазии приходят в голову библиотекарю, который день-деньской торчит среди пыльных фолиантов…
– А пророчество инока Макария? Кого же еще, кроме Ксении, можно назвать «невестой-вдовицей»? Только она могла получить пчел «в подарок от мертвого жениха»!
– Ну, знаешь… Это все домыслы…
–
– Смотри-ка! – присвистнул он. – Слово в слово запомнила!
– Актерская память! Кстати, по версии того же кладоискателя, пчел Меровея следует искать в Суздале. Потому как именно здесь оборвался земной путь царевны Ксении.
–
– Спроси лучше, почему погиб Василий Тарханин? У меня теперь нет сомнений, что его тоже убили. Они оба получили зловещее послание, и оба мертвы…
Во дворе что-то скрипнуло, раздался оглушительный лай. За стенкой вскрикнула Ульяна.
– Сиди тихо! – прошептал Матвей Астре. – Пойду взгляну, что там происходит…
Маняша согрелась и порозовела: чашка чаю с медом и красным вином сделала свое дело. Она сидела на тахте, поджав ноги и укутавшись в плед. Эрик ждал объяснений, она медлила…
– Николай Порфирьевич убит, – сказал он.
– Ты нарочно меня пугаешь, – не поверила она или притворилась, что не поверила.
– Его тело лежит в морге, ждет судебно-медицинской экспертизы. Кто-то пробрался в гостиницу, прямо в кабинет, и задушил его.
Женщина залилась слезами. Она устала от долгого ожидания в темном саду, под дождем, от неизвестности и мучительной тревоги. Она промокла и замерзла, а теперь еще это…
– Вот почему он не повез меня домой! Заявил, что туда нельзя.
– Кто «он»?
– Охранник, приставленный ко мне Бояриновым. Он должен был следить, чтобы со мной ничего не случилось. Вернее, чтобы я не убежала к тебе или ты не приехал в Москву…
Она всхлипывала и шмыгала носом.
– Эрик, почему ты… какой-то чужой? Разве ты не рад меня видеть? Сам же когда-то велел запомнить твой адрес… на всякий случай! Вот этот случай и настал…
– Вы поменялись ролями с Ульяной?
– Николай Порфирьевич нас заставил! То есть… меня. На Ульяну он не давил. А я привыкла его слушаться. Я выросла в его доме, жила по его правилам. Оказывается, у него были родная сестра и племянница в Москве. Он столько лет молчал… Что за странный человек?! Господи… он же… его же больше нет…
У нее тряслись губы, слезы стекали по щекам.
– Вы с Ульяной очень похожи.
– Да… Удивительно, правда? В жизни такое бывает. Редко, но бывает. Мы не близнецы… и даже не близкие родственницы. Своих родителей я не помню… меня маленькой забрали к себе Бояриновы. Я хотела стать их дочерью… мечтала об этом. Рыдала по ночам в подушку! Хоть бы раз назвали меня дочкой… Ничего подобного! Маняша и Маняша! Ненавижу это дурацкое прозвище…
Эрик кашлянул. Он ведь тоже называл ее Маняшей. Остолоп!
– Как ты здесь оказалась?
– Меня привез охранник. Николай Порфирьевич велел называть его Олегом. Вряд ли это его настоящее имя.
– Почему ты так думаешь?
Он перестал обращаться к ней на «вы». Ее заплаканное лицо, несчастный вид и застывший в глазах страх смягчили сердце Эрика.
– Николай Порфирьевич обставлял все с такой секретностью, что я заподозрила неладное. Только из-за тебя он бы не стал затевать подобных сложностей. Он боялся отпускать меня в большой город… я видела, чего ему стоил мой переезд. Он замучил меня подробными инструкциями, что делать, как себя вести… куда ходить, куда не ходить, что можно, чего нельзя… Боже мой! Доходило до истерики… моей, разумеется… Я чуть ли не наизусть зазубрила биографию Ульяны, выучила ее привычки, ее манеру говорить, одеваться… Безумие какое-то!
– Бояринов свел вас?
– Да, буквально на пару дней. Запер в номере московской гостиницы и приказал «поменяться образами». Так и выразился! Для меня с детства его слово было законом. Я не смела задавать вопросов…
– А Ульяна?
– Она была слишком подавлена смертью матери. По-моему, она делала все на автомате, как зомби. Я ее понимала… Сама пережила смерть тети Кати, самого близкого мне человека…
– Охранник должен был жить с тобой?
Она улыбнулась сквозь слезы:
– Ты ревнуешь?
