Расстилая себе постель на диване, сыщик никак не мог отделаться от возникшего без видимого повода беспокойства. Фильм, который шел по телевизору, все больше начинал раздражать Артема. Пощелкав пультом и убедившись, что одна программа скучнее другой, господин Пономарев попытался заснуть. Ничего не вышло! Он полежал еще некоторое время, нервно ворочаясь с боку на бок… потом вскочил и отправился на кухню.
В темноте были слышны тихие, вкрадчивые шорохи.
– Не исключено, что мне это кажется! – подумал Артем. – Беготня детей и ворона вывели меня их равновесия. Я несколько ночей не спал толком. Ничего удивительного, что моя нервная система взвинчена.
Он не стал больше прислушиваться и включил свет. По столу медленно ползла огромная, черная, мохнатая гусеница… Сыщик глубоко вздохнул и закрыл глаза. Когда он их открыл, гусеница уже подползла к пепельнице и пыталась перебраться через ее край.
– Черт бы побрал всех этих маньяков, Вольфов, гадалок и привидений! – мысленно воскликнул Артем, глядя на гусеницу. – Так и «крыша» рвануть может!
Он подошел к столу и уставился на гусеницу, которая уже почти забралась в пепельницу. На вид она была как настоящая. Артем вытер со лба испарину и полез в шкафчик за чайной ложкой. Трогать гусеницу руками, а, тем более, убивать ее не хотелось.
На улице была зима, что подтверждал и календарь, который висел на стене. По всем данным сейчас был конец января, и гусеница никак не могла попасть на кухню через окно. В конце концов, кто-то мог просто разводить гусениц, одна из которых сбежала! Люди, бывает, даже тарантулов держат в городских квартирах… и ничего. При мысли о тарантулах господин Пономарев несколько приободрился, и черная гусеница уже не казалась ему исчадием ада. По крайней мере, она не кусается!
Мохнатая гостья заползла в пепельницу, и Артем потрогал ее ложкой. Никакой реакции! Он осторожно взял в руки пепельницу, подошел к форточке и стряхнул гусеницу за окно.
– Прости, дорогая, – вздохнул сыщик. – Но я тебя сюда не приглашал!
Он поставил пепельницу на стол. Гусеницы в ней не было. Артему захотелось выпить, но в холодильнике ничего, крепче пива, не оказалось.
– Завтра же куплю водки!
С этой мыслью он улегся на диван и уснул. Ночью ему снилось, как кто-то залез через окно в квартиру Изабеллы Юрьевны. Блондинка спала, ничего не подозревая, а неизвестный в маске и с огромным ножом подкрался к ее ложу, примериваясь, куда нанести смертельный удар… Артем очень кстати оказался в засаде в шкафу госпожи Буланиной, он выскочил и нажал на курок табельного оружия… Оглушительный треск заставил его подпрыгнуть, и… сыщик убедился, что это звонит его будильник. Пора было вставать и собираться на службу.
Глава 37
После похорон Лизы в театральном доме наступило относительное затишье. Берта Михайловна помогала готовить еду на поминки и очень сдружилась с Анной Григорьевной. Мать Лизы не могла оставаться одна в квартире Альшванга и уходила ночевать к Эдерам.
Изабелла Юрьевна пустилась в загулы, чтобы развеять тяжелую тоску, которую вызывает у людей смерть еще совсем молодого, здорового человека.
– Видишь, Дина? – говорила она госпоже Чиляевой. – Мы не знаем, когда жизнь, полная удовольствий, захлопнет двери перед нашим носом! Поэтому я не желаю терять ни одной драгоценной секунды!
Роскошная блондинка принимала у себя двух любовников, которые изрядно успели ей надоесть. Кроме того, один из студентов, снимающих квартиру на втором этаже, – высокий, красивый араб с блестящими коричневыми глазами начал усиленно оказывать ей знаки внимания.
– Восточные мужчины обожают блондинок! – хихикала Изабелла.
Араб приходил к ней в гости по вечерам с полной корзиной продуктов и выпивки. Утром, уставший и довольный, он старался незаметно проскользнуть к себе, но неизменно сталкивался то с Николаем Эдером, спешившим на работу, то с пожилой актрисой, которая выносила завтрак котам.
Егор Фаворин тоже оставался в поле зрения госпожи Буланиной. Она выжидала момент, когда он возвращался из театра, «совершенно случайно» оказываясь у него на пути.
– Как поживают ваши котики? – сладчайшим голоском спрашивала она музыканта.
При этом ее глаза делались большими и страстными, а лицо покрывалось горячим румянцем.
– Спасибо, хорошо, – бормотал Фаворин, стараясь проскользнуть мимо Изабеллы Юрьевны в свою квартиру. Он был счастлив, когда ему удавалось проскочить незамеченным. Настойчивый интерес госпожи Буланиной к его скромной персоне вызывал у музыканта недоумение и робость.
Супруги Авдеевы держались в стороне от событий. Людмила Станиславовна целыми днями пропадала на работе, ее муж тоже приходил поздно. Все новости они узнавали последними, в основном, у Динары, с которой жили дверь в дверь.
Сама же Дина Лазаревна пребывала в глубочайшей депрессии. Она почти не спала, раздумывая, как выпутаться из ужасного положения. Нежданно-негаданно, ее новое занятие, которое сулило развлечения и доход, обернулось каким-то необъяснимым кошмаром. Все меры, предпринятые ею, не дали результата. Господин Вольф не отвечал на телефонные звонки. Он то ли уехал, то ли отключил телефон… Квартира Альшванга вызывала у Динары суеверный страх. Треск рассыхающихся полов, шорохи и стуки наверху приводили ее в ужас. Она посоветовала Анне Григорьевне продать квартиру как можно скорее.
Бедная женщина все еще находилась в шоке, оплакивая любимую дочь. Но к словам Динары отнеслась с пониманием.
– Проклята эта квартира! – шепотом сообщила она цыганке. – Не знаю, кем, но проклята! Лизонька мне говорила… а я ее не слушала. Думала, это все болезнь ее! А выходит, она была права. Поверьте, Дина Лазаревна, – я теперь там сама ни на минуту одна не останусь! Особенно ночью… Так и кажется, что кто-то кругами ходит и мается, стонет или вздыхает…точно не разберешь. И платье по полу шуршит… Аж жуть берет!
