Вчера господин Пономарев, наконец, решился поговорить с Егором Фавориным. Они пришли к мнению, что это будет удобно сделать сразу после утренней репетиции. Артем ждал музыканта в том же кафе, где он беседовал с женой режиссера.
– Чем могу служить? – церемонно спросил тромбонист, усаживаясь за столик. Футляр с тромбоном он прислонил к стене.
– Меня интересует Вероника Лебедева, – строго сказал Артем, протягивая музыканту удостоверение.
– Нет-нет, что вы! Не надо! Я вам верю! – замахал руками Фаворин. – Вас интересует Вероника?.. А при чем тут я?
– Я всех опрашиваю, – успокоил его Пономарев. – Собираю информацию.
– Но я не знаю, что говорить. Я с Вероникой знаком только по театру…
– Вы ссорились?
Господин Фаворин скривился, как от зубной боли.
– Уже доложили?! Вот люди! Хлебом не корми, дай оговорить кого-то! Мы не ссорились с Вероникой, в том смысле, что… ну, мы просто громко разговаривали или спорили. Это ведь не то же самое?
– Не то, – согласился Артем. – А по какому поводу вы…спорили?
– Да по разным! – Фаоврин нервно повел плечами. – У меня характер такой! Понимаете? Я холерик!
– Так все-таки, из за чего у вас возникали споры с Лебедевой?
– Господи! Ну, из-за котят… У меня персидские кошка и кот, а Вероника…она не любила животных. Вернее, она шерсти не выносила! У нее от этого был кашель… Я принес котенка к ней в гримерную, она раскричалась. Мы повздорили. Ну и что? Что здесь такого?
– А вообще, у вас какие были отношения с госпожой Лебедевой?
– Никаких отношений! Никаких! Прошу запомнить! – закричал музыкант, подскакивая на стуле от возмущения. – У меня с женщинами не может быть никаких отношений! Это не люди, а…скандальные базарные торговки! Вот Лебедева – прима! солистка театра! – а орала, как последняя прачка! На что это похоже? Впрочем…о мертвых плохо не говорят.
Фаворин стих и сидел, поджав ноги под стул и тоскливо поглядывая на входную дверь. Он явно потерял интерес к разговору.
– Вероника ничем с вами не делилась? Не доверяла вам свои сердечные тайны?
– Она их доверяла всем подряд! – несколько оживился музыкант. – В театре каждый монтер знал, что мадам Лебедева не может решить, выходить ей замуж, или нет! Все давали ей советы…
– И вы тоже?
– И я, – кивнул Егор. – Сказать, что я ей посоветовал?
– Если можно…
– Я сказал, что раз она сама не может сделать выбор между карьерой и замужеством, то пусть предоставит это профессионалу.
– Что?
– Выбор! – Фаворин вздохнул. – Пусть пойдет к гадалке и выяснит, что ей делать.
– Как Лебедева отнеслась к этому?
– Прислушалась! – удивленно ответил музыкант. – Меня это поразило! Тогда я ей даже посоветовал обратиться к Динаре. Это моя соседка!
Вот оно! – обрадовался Артем. – Предчувствия меня не обманули! Таки Динара гадала Лебедевой…
– И что? Лебедева обращалась к вашей соседке?
– Думаю, да, – важно кивнул Фаворин.
– Откуда такая уверенность?
– Я ее потом спрашивал. Вероника стала такой грустной…чуть не заплакала, и ответила, что это теперь не имеет значения.
– Что именно?
– Откуда я знаю? Разве женщин поймешь? Они все запутывают! Они самую простую вещь так закрутят, что сам черт ногу сломит! Особенно Вероника. Я и не пытался разобраться. Зачем?
– Вы Аврору Городецкую знаете?
– Кого?
Пономарев понял, что на этот раз вытянул пустышку. Аврору тромбонист не знал.
– А стихи? Вы стихи пишете?
– Я?! – у Фаворина чуть глаза на лоб не выскочили. – Мой инструмент – тромбон! Он меня и кормит, и поит. А поэзия…это не мое. Я музыкант! Стихи пишут литераторы.
– Есть исключения.
Егор простодушно хлопал ресницами. Он решительно не понимал, к чему клонит сыщик.
– Ладно, стихов вы не пишете… А как насчет карт?
