Иллюзии красного

Она, наконец, села и принялась расчесывать золотым гребнем свои непокорные черные волосы, длинные, густые и блестящие. Может быть, отправить служанок в город, за свежей рыбой и фруктами? А самой послать мальчишку с веточкой лавра к Сервию? Это был один из придуманных ими условных знаков, который говорил:

– Приходи. Дома никого нет, кроме меня.

Она закрыла глаза и сладко вздохнула, вспоминая его тяжелое, сильное тело, вкус цветочной пыльцы на губах, долгие ласки под тенью оливы, сквозь зелень которой солнечные лучи щекотали нежную кожу…

В первый раз она увидела этого мужчину во время грандиозного празднования в честь дня рождения императора. Казалось, весь Рим собрался, чтобы посмотреть гладиаторские бои. Дикие звери, привезенные специально для праздничных игр, метались по клеткам и злобно рычали. Людей было столько, что мест не хватило и многие стояли. На синем небе ярко светило солнце, нагревая каменные ярусы огромного амфитеатра, украшенного гирляндами цветов, лавром и ветками олив. Над посыпанной просеянным песком круглой площадкой арены стоял золотистый горячий туман…

– Цезарь, идущие на смерть, приветствуют тебя!

Вопли восторга, жажда крови и вожделенного зрелища разлились в воздухе при этом известном каждому римскому мальчишке кличе гладиаторов перед началом боя.

Все слилось в вихре напряженных мышц, потных мужских тел, раскаленного от солнца и азарта сражения железа, густой алой крови, льющейся, словно водица, и жадно впитываемой песком, истоптанным десятками ног, лошадиных копыт и звериных лап. Мечи, щиты, копья, булавы и трезубцы сшибались в бешеном танце смерти, высекая искры и заставляя то замирать жестокие сердца зрителей, то неистово биться от предвкушения агонии этих могучих, красивых и здоровых тел, разгоряченных поединком…

Он был великолепен и непобедим, словно сам Юпитер, в блеске неисчислимых побед, славы и поклонения, стряхивающий со своего смертоносного клинка яркую кровь на бурый песок, стоя под золотым дождем сыплющихся к его ногам монет, женских украшений и лавровых венков…

– Как он прекрасен! – подумала Терция, позабыв все на свете, – сидящего рядом мужа, приличия, свою гордость патрицианки, женское достоинство. Еще тогда она все решила, за себя и за него.

– Ты каждый раз рискуешь своей жизнью, – сказала она Сервию во время их первого свидания, у моря, застывшего в безветрии, подобно темному зеркалу, отражающему звезды.

– Нет. – Он был лишен какого-либо притворства или хвастовства, свойственного капризным любимцам публики. – Я слишком искусен, чтобы допустить малейшую долю риска в бою. Победа рождается еще до начала поединка: я просто знаю, что одолею кого угодно в этой и любой другой империи. Под этим небом мне нет равных! – Он радостно засмеялся, поднял женщину на руки и закружил…

Телефонный звонок раздался, словно гром среди ясного неба. Тина вскочила, не в силах сообразить, что происходит. Увидела спящую Людмилочку и в очередной раз по-хорошему позавидовала ей. Спит себе, как младенец, даже ухом не ведет. У Костика тоже нервы хоть куда. Она зевнула и вылезла из-под одеяла. В это время звонки прекратились.

– Вот и хорошо, – сонно пробормотала Тина, поправив подушку и устраиваясь поудобнее. – Посплю еще немножко.

Она посмотрела на часы. Господи! Семь утра! Не лень же кому-то названивать в такую рань. Телефон снова зазвонил. Проснулась Людмилочка.

– Это Влад. – Она чувствовала его на расстоянии. – Наверное, что-то случилось.

Тина подумала о Сиуре, и ее сердце опустилось вниз тяжелым камнем, в висках застучало.

– Девочки, я вас не разбудил? – У Влада было хорошее настроение. – Хотите узнать потрясающие новости?

– Конечно, разбудил. – Людмилочка пыталась говорить сердито, но это у нее плохо получалось. – А раз так, то рассказывай, что тебя заставило нарушить правила хорошего тона и трезвонить ни свет, ни заря замужней женщине, матери двоих детей.

– По телефону не могу, так что помучайтесь немного, пока я доберусь до вас. Костик меня не спустит с лестницы?

– Тебя? – Людмилочка хихикнула. – Во-первых, у моего супруга сил на это не было и в лучшие-то годы, а теперь, когда его основательно потрепали жизненные бури, тяжкие испытания земной юдоли, – она притворно вздохнула, – и подавно.

– Так я могу не вооружаться до зубов?

– Иди смело, мы с Тиной попьем кофе и будем тебя ждать. Костик еще спит, а если проснется, то будет очень долго валяться в постели. В любом случае, он вряд ли даже поинтересуется, кто к нам пришел. К тому же, он тебя знает. Скажем, что нужно обговорить поездку за город, к детям, отвезти им кое-какие вещи и продукты. Тогда Костика из комнаты никакими калачами не выманишь.

– Уговорили. Через минут сорок я буду.

Людмилочка пошла на кухню ставить чайник, а Тина умываться и причесываться. В ванной, глядя в зеркало, слегка подернутое мутной дымкой от горячего пара, она вспомнила сон о белом каменном доме с фонтаном и бассейном, в который стекала дождевая вода из круглого, оформленного выпуклым лепестковым орнаментом, отверстия, об апельсиновых деревьях и запахе вечнозеленого лавра, разлитом в нагретом воздухе. Она посмотрела на массажную щетку, которой расчесывала волосы, чтобы собрать их в узел не затылке, и перед ее взором возник прекрасный золотой гребень. На его утолщенной части, по золотым волнам плыла верхом на быке прекрасная женщина в струящейся складками одежде…

Тина замерла в восхищении. Наваждение было очень реальным, почти осязаемым… Вот она надкусывает розовый бархатный бок персика, истекающего душистым соком. Мужчина в позолоченном панцире из поперечных рельефных полос, широкоплечий и могучий, как Геркулес, полулежит у ее ног…