Большая, на полстены, картина в фламандском стиле прекрасно смотрелась в скупых лучах зимнего солнца.
– Красота не любит яркого света! – любил повторять Матвей Филиппович Бардин, тонкий ценитель живописи. – Интимный полумрак окружает ее тайной, как бархат – жемчужину!
Татьяна заплакала, вспомнив об отце. Горе и одиночество притуплялись страхом, который оказался сильнее. Она боялась подходить к телефону, ночевать в своей огромной пустой квартире, полной дорогих вещей. Вещи и деньги! Какая глупая сказка! Их всесилие – миф, который развеивается быстрее, чем успеешь сообразить, отчего и как это происходит.
Последние дни перед гибелью Лены были наполнены страхом и беспокойным, лихорадочным ожиданием чего-то ужасного, неумолимо надвигающегося, как надвигается на недавно еще безоблачное и чистое небо тяжелая, угрюмая грозовая туча. Началось все со странных телефонных звонков, все более угрожающих. От Татьяны требовали отказаться от части подмосковных филиалов «Кариатиды», которые приносили неплохую прибыль, причем без всяких на то оснований. Некто неизвестный объяснил ей, что если она будет упорствовать, то поплатится за свое глупое упрямство.
– И оглянуться не успеешь, как твое красивое, холеное тело, которое так любит удовольствия, любовь мужчин и южное солнце, разлетится на кусочки! – проскрипел отвратительный, зловещий голос неопределенного тембра.
Так мог говорить очень старый мужчина или очень старая женщина.
– Как это? Вы кто? – растерянно спрашивала госпожа Бардина, но ответом ей послужили равнодушные гудки.
Звонки с угрозами время от времени повторялись, приводя Татьяну в трепет. По ночам ее стали преследовать кошмары, один из которых осуществился, – разбился ее «мерседес», в котором вместо нее оказались Лена и дети. Но это была ошибка, которую неизвестный мог исправить в любую минуту. Бардина была уверена, что убить собирались именно ее. Кому мешала Ленка? То, что пострадали дети, казалось ей особенно жестоким и циничным. Такой противник ни перед чем не остановится.
Никакой информации о том, кому это могло бы понадобиться, она так и не получила. Ни служба безопасности, ни папины партнеры, ни криминальные авторитеты, к которым обращались за помощью, – никто не смог удовлетворительно ответить на интересующие госпожу Бардину вопросы. Кому она перешла дорогу? Кто покушается на лакомый кусок пирога, не им испеченного? И кто стоит за телефонными звонками и угрозами?
Встреча с Сиуром на месте автомобильной катастрофы показалась ей божественным предзнаменованием. Когда-то этот человек оказывал серьезные услуги ее отцу, но Татьяна была знакома с ним постольку поскольку. И вот теперь, в такую тяжелую для нее, трагическую минуту он оказался рядом. Это неспроста! Папа не оставил ее, он продолжает окружать Татьяну своими вниманием и заботой. Связь с ним, такая крепкая при жизни, все еще не разорвана окончательно. Во всяком случае, Татьяне так казалось. Отец приходил к ней в беспокойных, некрепких снах, – подсказывал, предостерегал и давал советы. Он продолжал ее любить и помогать ей, как мог.
Никому другому госпожа Бардина этих своих мыслей не раскрывала. Не хватало только, чтобы ее начали считать «сдвинутой»! Но к Сиуру она сразу прониклась симпатией и доверием. С ним она поделилась всем, – от неудавшейся личной жизни, панического страха до потусторонней связи с Матвеем Филипповичем Бардиным.
– Когда был последний телефонный звонок? – спросил Сиур, когда привез ее домой после аварии, и они сидели на кухне, пили водку и разговаривали.
– Вчера вечером…
– Что говорили?
Она пожала плечами. Голос тот же, но фраза была какая-то странная…
– Не могу вспомнить! – с отчаянием воскликнула Бардина, не в силах отогнать видение детских трупов, изуродованного тела подруги…
– Постарайтесь!
– Кажется… она задумалась. – Предназначенное свершится в срок! По-моему, так…
– Точно?
Она кивнула.
– Да. Предназначенное свершится в срок! Я вспомнила. Несовременное выражение…
– Только одна эта фраза и все?
– Все…– Она глубоко вздохнула и закрыла ладонью глаза. – Вы мне поможете?
– Попробую. Во всяком случае, сделаю все, что смогу.
Нельзя сказать, что Татьяну это успокоило, но…ей стало немного легче. Кто-то согласен решать ее проблемы, брать на себя ответственность, – все-таки, она не предоставлена сама себе.
Похороны отвлекли ее. Нужно было раздобыть места на хорошем кладбище, заказать все необходимое. Елена и дети заслуживают иметь все самое лучшее, – лакированные гробы, венки из живых цветов, обильные поминки. Свой последний долг Бардины всегда выполняли с честью.
Хлопоты помогают справляться с самым ужасным горем, но когда они подходят к концу, отчаяние и боль возвращаются с новой силой.
Татьяна плакала, и только телефонные звонки с угрозами заставили ее встряхнуться. Госпожа Бардина вынуждена была признаться себе, что, несмотря на тяжелые потери, несчастья и горькие слезы, она хочет жить и боится смерти. Она связалась с Сиуром и сообщила, что звонки возобновились. Пустая темная квартира пугала ее, и Татьяна попросила домработницу оставаться у нее ночевать. Ночью они прислушивались к каждому шороху и вставали проверять, заперты ли двери. Домработница оказалась трусливой и слабонервной, но нового человека Бардина нанимать боялась. И Сиур строго-настрого предупредил ее, что подобное недопустимо.
Жизнь превратилась в туманный сон, полный дыхания смерти. Татьяна пыталась удержаться на краю
