которой был накрыт стол в их квартире. Живописные куртки мальчикам не понравились, облачались они под нажимом. Но однажды в коридоре детей увидел Ленин, остановился перед ними и заявил: «А выглядят они очень приятно!» С тех пор Лева и Сережа надевали куртки без скандала.[489]
Становление наркомата
И все же в центре забот Троцкого находилось создание внешнеполитического ведомства, хотя он утверждал, что наркомат отнимал у него немного времени.[490] О формировании аппарата в первые месяцы существования наркомата можно говорить с натяжкой. Почти все чиновники бывшего Министерства иностранных дел участвовали в забастовке, организованной профорганизацией чиновничества Союзом союзов.
Девятого ноября Троцкий отдал приказ по министерству о том, что служащие, которые не явятся на работу на следующий день, будут уволены с лишением прав на пенсию, а офицеры, занятые в министерстве, будут отправлены в свои части.[491] Приказ этот любопытен своим переходным характером: в нем фигурировало министерство, а не наркомат, содержалось обращение к «господам служащим», а о военных говорилось так, будто еще существовала боеспособная российская армия.
И все же приказ оказал воздействие на некоторых чиновников. Кое-кто из них заявил о готовности сотрудничать с большевистской властью. В их числе были опытные работники IV политического отдела Ф. Е. Петров, А В. Сабанин, А Н. Воскресенский, которые надеялись, что эта власть сможет приобрести цивилизованные черты. Они руководствовались соображениями патриотизма, тем более оправданного, что Россия все еще находилась в состоянии войны с Германией.[492]
Однако подавляющее большинство чиновников центрального аппарата Министерства иностранных дел во главе с товарищами министра А. А. Нератовым и А. М. Петряевым отказались сотрудничать. Все они были уволены приказом наркома от 13 ноября 1917 года.[493] Более того, назначенный Троцким «уполномоченный Наркоминдела в МИДе» И. А. Залкинд получил беспрецедентное право подвергать аресту сотрудников, виновных в «активной контрреволюционной деятельности».[494] Вслед за этим начались увольнения представителей министерства за рубежом. Им предшествовала циркулярная телеграмма Троцкого от 22 ноября в зарубежные посольства России: их руководителям предлагалось немедленно сообщить о согласии проводить внешнюю политику, определенную II съездом Советов, с угрозой, что те, кто откажется, будут немедленно отстранены от работы. Почти никто не дал положительного ответа. Послы были уволены приказом Троцкого от 26 ноября 1917 года. В приказе называлось около 30 дипломатов, среди которых были такие известные деятели, как посол в Великобритании К. Д. Набоков, посол в США Г. П. Бахметьев, посол в Италии М. Н. Гире, посол в Испании А. В. Неклюдов.[495] В результате экстремистской политики нового руководства страны, в первую очередь Ленина и Троцкого, Россия лишилась в числе множества других интеллектуальных ценностей опытных и преданных дипломатов, ставших первой группой послеоктябрьских политэмигрантов.
Одновременно Троцкий предпринимал первые меры по налаживанию большевистской дипломатической службы, опираясь вначале на Н. Г. Маркина, которого назначил своим секретарем. Он начал подбирать штат сотрудников наркомата и дипломатического корпуса. Первый опыт с использованием людей, подобных Маркину, оказался неудачным. Это были люди, умевшие оказывать силовое давление, но для дипломатического поприща необходимы были иные качества. Троцкий убедился в этом, когда поручил Маркину публикацию секретных дипломатических документов из архивов царского и временного правительств.[496]
Открыв сейфы, Маркин увидел там массу бумаг с грифом «секретно». Он обрадовался, считая, что нашел то, что необходимо. Нимало не задумываясь, малограмотный матрос стал собирать все, что попадалось под руку, лишь бы на бумагах была пометка о секретности. Он мигом укомплектовал семь выпусков «Сборника документов из архива бывшего министерства иностранных дел», в которые вошли около ста случайно подобранных материалов. Существенного значения для характеристики внешней политики России перед мировой войной и в годы войны они не имели, но резко усилили враждебные чувства правительств стран Антанты к новой российской власти. Убедившись в бессмысленности дальнейшего издания документов без системы и в том, что это только причиняет вред его деятельности, Троцкий распорядился прекратить эту работу. Маркин же в 1918 году был отправлен в формировавшийся Красный флот, стал помощником командира Волжской военной флотилии и в том же году погиб в бою.
Печальный пример безграмотной публикации дипломатических документов способствовал тому, что Троцкий постепенно начал приобретать опыт государственной деятельности, понимая, что «революционного инстинкта», разрушительной энергии для решения правительственных задач недостаточно. Необходимо было привлечение к работе квалифицированных сотрудников, хорошо знакомых с западной и восточной культурой, владевших языками, умевших схватывать мысль участника переговоров и аргументированно отвечать. У Троцкого вырабатывалось уважительное отношение к «спецам», которое вскоре проявится еще ярче в руководстве военными делами.
Пока же Лев Давидович не испытывал особых затруднений в комплектовании штата руководящих работников своего ведомства и представителей за рубежом. Квалифицированных людей было немало среди бывших российских эмигрантов, и Троцкий приложил усилия, чтобы «заполучить» их в свой наркомат. В штат Наркоминдела вошли известные большевики В. В. Воровский, М. М. Литвинов, Л. М. Карахан, А. А. Иоффе. Однако наиболее ценным приобретением был Георгий Васильевич Чичерин.
Родившийся в 1872 году, Г. В. Чичерин был племянником известного юриста и историка Б. Н. Чичерина. Получив образование на историко-филологическом факультете Петербургского университета, младший Чичерин служил в архиве Министерства иностранных дел, получил чин титулярного советника, работал в посольстве в Берлине. В 1905 году он вступил в РСДРП, примкнув к меньшевикам, был уволен со службы и остался в Германии, затем жил во Франции и Великобритании. В 1912 году он поддержал «Августовский блок» как путь к восстановлению единства РСДРП. В годы мировой войны Чичерин был сотрудником газеты «Наше слово», что закрепило его близость к Троцкому. В августе 1917 года за антивоенную деятельность он был арестован британскими властями. Став наркомом, Троцкий два месяца вел переписку с британскими чиновниками по поводу его освобождения, угрожал ответными репрессиями.[497]22 ноября представитель посла Великобритании явился к Троцкому в наркомат для урегулирования вопроса об освобождении Чичерина и о выезде граждан Великобритании из России. В официальном сообщении указывалось, что предполагается урегулирование вопроса в скором времени.[498] Действительно, в начале января Чичерин прибыл в Петроград, был назначен заместителем наркома иностранных дел и стал в наркомате главной опорой Троцкого, занятого массой других дел.[499]
Троцкий привлекал в свое ведомство все новых сотрудников. К январю 1918 года штат наркомата составлял около двухсот человек. Были образованы отделы сношений со странами Запада, Востока, экономический и правовой отделы, отделы виз, военнопленных, денежных ссуд и переводов (для помощи в возвращении на родину), отдел печати, хозяйственный отдел, а затем и отдел дипкурьеров.[500]
Первые международные контакты
Сам нарком то ли по своей воле, то ли по просьбе иностранных дипломатов время от времени принимал зарубежных представителей, в большинстве случаев производя на них относительно благоприятное впечатление. Первым из иностранных официальных лиц посетил Троцкого начальник американской военной миссии генерал Джэдсон. Встреча состоялась 18 ноября 1917 года и носила
