Лев Троцкий

В. И. Ленин и Л. Д. Троцкий (в центре) на праздновании второй годовщины Октябрьской революции.

Москва, Красная площадь. 7 ноября 1919 г

«Мир и свобода в Совдепии».

^{Листовка-карикатура на Троцкого, выпущенная пропагандистским отделом Белой армии}

.

Федор Раскольников, командир Волжской военной флотилии

Лариса Рейснер, комиссар отряда разведки флотилии

Макс Истмен, американский журналист, написавший книгу о юности Троцкого в 1920-с годы

Карикатура на членов объединенной оппозиции в «Крокодиле»:

Л. Троцкий играет на шарманке. Г. Зиновьев поет. Л. Каменев выступает попугаем.

^1927 г.

Ольга Каменева (Бронштейн), сестра Л. Д. Троцкого и жена Л. Б. Каменева

Троцкий с другом Христианом Раконским (слева), полпредом СССР во Франции до 1927 года: один из руководителей объединенной оппозиции

Клер Шеридан, британский скульптор, изваявшая бюст Троцкого в 1920-е годы

Григорий Зиновьев

Лев Каменев

Деятели объединенной оппозиции.

Сидят: Л. Серебряков, К. Радек, Л. Троцкий, М. Богуславский, Е. Преображенский;

стоят: X. Раковский, Я. Дробнис, А. Белобородов, Л. Сосновский

Товарищ Троцкий на Гражданской войне.

^{Агитационный фотоплакат. 1920 г.}

После того как в середине марта 1918 года столица была перенесена в Москву,[553] Лев Давидович стал руководителем вооруженных сил большевистской республики. Вначале он занимал две должности. Одна именовалась «председатель Военно-революционного комиссариата при Петроградском Совете». Именно в этом качестве Троцкий написал обращение к гражданам Петрограда о перенесении столицы в Москву. Перенос столицы Троцкий называл временным, заверяя, что Петроград остается «первым городом российской революции». [554]

В то краткое время, когда Троцкий был питерским комиссаром, его оригинально и ярко описал Михаил Кольцов, тогда независимый киевский журналист, а позже один из наиболее ярых проводников сталинистского курса в прессе, сам ставший жертвой сталинщины. В статье «Красный Китяж. Троцкий» Кольцов воспроизводил свои впечатления от поездки в Петроград и посещения Смольного. На видавшей виды дубовой двери он увидел старую жестянку с надписью «Классная дама», а рядом с ней плакат «Комиссариат военных дел П[етроградской] Т[рудовой] К[оммуны]». Кольцов повидал Троцкого в его окружении. «Солдаты, матросы, штатские едят глазами комиссара». Это комиссару было не впервой, ибо он привык выдерживать взгляд толпы, полагал журналист. «Он и сам каждую минуту в наступлении. Неторопливо шевелит тонкими губами и одновременно нащупывает глазами лица собеседников. Тайный вызов: вместе? Боитесь?»[555]

Тринадцатого марта одновременно с принятием постановления об освобождении Троцкого от должности наркома по иностранным делам Совнарком решил назначить его народным комиссаром по военным делам. 18 марта он также стал председателем Высшего военного совета.[556] О питерской должности просто позабыли.

Приступив к исполнению новых для него, сугубо штатского человека, военных обязанностей, Троцкий столкнулся с катастрофическим положением. Армии не существовало. Народный комиссариат по военным делам, образованный после Октябрьского переворота, функционировал только на бумаге.[557] Троцкий был избран Лениным в качестве руководителя военного ведомства именно как уже проявивший себя жесткий организатор.

Свое «министерство» он первоначально устроил в Смольном, где получил две небольшие комнаты. Там же он часто оставался ночевать на узкой кровати после 12–14-часового рабочего дня. С первых дней новый нарком приступил к выполнению исключительно сложной задачи формирования регулярной армии.

Принципиальные положения своей позиции он изложил уже 19 марта на заседании Московского совета в речи, опубликованной под заголовком «Нам нужна армия».[558] В этом выступлении Троцкий решительно высказался за привлечение в армию старого офицерства и предоставление ему ответственных постов. Он, правда, оговаривался, указывая на подчинение армии Советам и необходимость назначения «надежных политических комиссаров». Троцкий оказывался во власти двойственного подхода к формированию армии и роли ее руководящих органов. Он был на стороне армейского единоначалия, но вынужден был считаться с «партийными настроениями» большевиков, стремившихся не выпускать войска из своих рук, не обладая необходимыми знаниями и навыками