русских и никакого другого народа, ведь только русские способны держать это пространство в его нынешних границах, любое их ослабление ведет к ослаблению России.
Судьба нашей страны никоим образом не зависит от превращения русскости в «россиянство». В свете доминирующих социокультурных и ментальных тенденций заниматься строительством «российской политической нации» означает понапрасну терять слова и энергию. Современная русская ментальность лежит в русле этнизации сознания - интенсивного ощущения и рефлексии собственной русскости, в том числе осознания (впервые в истории!) важности ее биологической стороны. Русские становятся другим народом. Повернуть вспять этот
Столь же нелепо ориентировать российскую политику на Запад, в то время как главная угроза нашей способности творить историю лежит на Востоке. Там оформляется главный внешний вызов будущему России, там находится наш шанс.
Построенная в книге теоретическая модель отечественной истории предвещает новые нелегкие времена и потрясения. Смута в России не закончилась, нам еще предстоит пережить ее новую волну с непредсказуемым результатом. Это не вопрос о том,
У нас - не только у русских и России, а у иудео-христианской цивилизации как таковой. Последняя русская революция стала провозвестником и началом глобальных перемен и трансформаций. Деморализованные и разложившиеся изнутри цитатели западной цивилизации сотрясаются под натиском орд новых варваров, остатки Просвещения и Модерна ведут арьергардные бои с наступающим миром - новым, но не прекрасным.
Как ни странно, в открывающейся глобальной перспективе Россия находится не в самой плохой позиции. Несмотря на тяжесть демографического кризиса, даже через 40 лет мы останемся самой большой белой нацией Европы. Даже драматически ослабевший, русский народ все еще сильнее западных. Наши люди удивительно адаптивны, способны выживать в самых тяжелых, подлинно нечеловеческих условиях, чего в помине нет у современных западных наций. Эти условия упростили и примитивизировали нашу жизнь, разрушили нашу культуру и социальность, превратили страну в территорию ненависти, но обострили наши чувства и наши инстинкты, закалили нашу волю. Мы стали более жизнестойкими и научились жить на руинах. То, что не убило нас, сделало нас сильнее – примитивнее, но значительно сильнее. Нигде нет такого торжества воли – воли к власти и воли к жизни - как в современной России. И эта воля – единственное, что способно дать надежду – надежду не на лучшее будущее, а на будущее вообще.
В историософских трудах XVIII в. зрелая цивилизация европейских народов противопоставлялась варварству как юности человечества. В начале III тысячелетия эта метафора приобрела неожиданный смысл: рождающееся в России новое общество идет взамен роскошной и убаюкивающей дряхлости Запада. Это не смена социоэкономических и политических систем, а смена исторических эпох. И, как обычно, она начинается там и тогда, где и когда ее меньше всего ожидали.
За циклом деградации и упадка со временем воспоследует новый подъем вверх. Ведь даже самые отъявленные антропологические пессимисты резервируют за человеком право на свободу; в самые страшные эпохи бился тонкий пульс надежды; самая темная ночь когда-нибудь закончится. Но чтобы приблизить рассвет и взрастить надежду, надо трезво и нелицеприятно смотреть на происходящее с нами, понимать, куда движутся страна и мир. На весы Истории мы можем бросить последнее, что у нас осталось: волю к борьбе и волю к власти. И не стоить строить иллюзий: «соскочить» с поезда Истории не удастся никому, и выбора не осталось. Или мы пойдем навстречу своей судьбе с ясным взором, пониманием глубинного смысла происходящего и готовностью к самому страшному, или судьба повлечет нас за собой.
[1] Западники и националисты: возможен ли диалог? М., 2003. С.16.
[2]
[3]
[4] См., например:
[5]
[6] Прекрасный анализ глобальных амбиций Китая на примере Африки см. в:
[7] Близкая аргументация содержится в непривычно русофильской для западной историографии книге:
[8]
[9] Статистические данные взяты из:
[10] Россия – страна с самой низкой в мире среднегодовой температурой. Хотя это сомнительное первенство с нами делит Монголия, в части долговременной успешности две этих страны просто несравнимы. В списке ста самых холодных городов трех самых больших северных стран – США, Канады и России – 85 приходятся на долю России, 10 – Канады и 5 - США. При этом самый холодный канадский город находится на двадцать втором месте, а самый холодный американский – на пятьдесят восьмом. Среди 25 самых холодных городов с численностью населения более полумиллиона 23 находятся в РФ, только два – в Канаде.
[11]
[12]
[13]
[14]
[15] Там же. 563.
[16]
[17] Показательно, что в этом принципиальном выводе сходятся исследователи-социологи, стоящие на различных мировоззренческих и идеологических позициях и придерживающиеся различных методологических подходов. Достаточно сравнить выводы Т.Кутковец, И.Клямкина (
