В Крыму в этом году опять начал с того, что задумал статью, в которой хотел оправдаться, доказывая, что он за социализм. И одновременно патронировал программу Шаталина, Петракова и др., где и слов-то таких нет: «социализм», «социалистический выбор», «идеология» и пр.
Он, наконец, раскидал всех, с кем начинал перестройку, кроме Яковлева и Медведева. Все оказались за бортом, и все стали его яростными врагами, за которыми определенные группы и слои. Но растянул этот «процесс» на 3 года. А надо было делать эту революцию так, как полагается делать революции.
Что-то будет с Рыжковым? Что с экономической программой? Что с Союзом? Думаю, что к Новому году мы страны иметь не будем. Будем ли иметь Горбачева? Наверное, да.
«Известия» печатают программу Шаталина. Российский парламент начинает ее принимать. И одновременно съезд Российской компартии (второй этап) называет все это антисоветчиной, предательством социализма и сдачей страны капитализму. И это на фоне «последнего дефицита» (за которым в России может быть только бунт) — дефицита хлеба. Тысячные очереди у тех булочных, где он есть. Что-то невероятное случилось с Россией. Может, и впрямь мы на пороге кровавой катастрофы?
Горбачев, кажется, растерян. Власть на глазах уползает из рук. А он целыми днями совещается с разными представителями по экономической платформе и по Союзному договору, вместо того чтобы ждать, когда это сделают парламенты. И присутствует по полдня на съезде Компартии РСФСР. Чего он от этих-то ждет? Совсем потерялся и не знает, что и куда. Не видит, что делать.
Был у Горбачева министр иностранных дел Италии Микелис, который от имени Андреотти сообщил о присуждении Горбачеву премии фонда «Фьюджи» (итальянцы ее приравнивают к Нобелевской). После того как ушли итальянцы и вместе с ними Шеварднадзе и Адамишин, Горбачев мне говорит: «Толя, что делать, за что хвататься?» Вчера в Верховном Совете был конкурс программ Абалкина, Аганбегяна, Шаталина. Каждый отстаивал свою. А у народа челюсть отвисает. Рыжков гнет свою: моя, мол, программа реалистическая, щадящая. Что, референдум, что ли, устраивать по программам? Глупо. Республики, куда посланы эти альтернативные варианты, могут выбрать одна — одну, другая — другую. А Россия уже вышла на рынок и вообще делает что хочет. Рыжков обещал поднять закупочные цены на мясо с
Политбюро вчера в панике обсудило, что делать с полумиллионной демонстрацией, которая на
На Верховном Совете Аганбегян, Шаталин, Абалкин продолжают сражаться. Первые два заявляют: выбор не между социализмом и капитализмом, а между жизнью и могилой. Абалкин доказывает правоту Рыжкова, хочет спасти его (и себя) с помощью популизма.
Ситуация все больше и больше запутывается. Рыночную программу Верховный Совет не принял. Опять учреждена сводная группа (Абалкин-Шаталин-Аганбегян). Будут разные варианты. Горбачев потребовал чрезвычайных полномочий, чтобы вводить рынок. Верховный Совет РСФСР ощетинился постановлением: без его ратификации никакие указы Президента СССР в России не действительны.
Травкин потом рассказывал, какие обвинения бросали Горбачеву российские депутаты: он уничтожил КПСС, разложил Союз, потерял Восточную Европу, ликвидировал марксизм-ленинизм и пролетарский интернационализм, нанес удар по армии, опустошил прилавки, развел преступность и т. д. Между прочим, в своей речи в Верховном Совете, которая предшествовала дискуссии о рыночных программах, Горбачев опять допустил грубый «faux pas» — заговорил о федерации вместо Союза государств. Кстати, кто это ему навязывает, будто эпоха суверенитетов прошла?
Дни, дни, недели. Все острее ожидание, когда же все обрушится. Жизнь в службе каждый день напоминает, что произошла смена строя и я, как и мне подобные, в положении тех бывших — после 1917 года. Все, что я имел или заработал, все это от прежнего строя. Это вознаграждение за службу ему. И теперь я уже не могу козырять: я всю жизнь работал! Спрашивать? Но с кого? Ответят: вот с того и спрашивай, кому служил. Вообще-то справедливо!
Грядет революция. Та самая, которую вызвал Горбачев. Но он не ожидал такого и долго не хотел называть это сменой власти, тем более сменой строя. Да и сейчас продолжает говорить лишь о смене экономической системы. Нет, то, что происходит, действительно равно 1917 году, пусть и «наоборот».
Вчера был, употребляя горбачевский термин, день прорыва. М. С. несколько раз яростно выступал в Верховном Совете о рыночной программе и требовал особых полномочий для ее осуществления. Но решение опять отложено, и опять образована комиссия во главе с ним, и опять она включает несовместимое. И это все видят, но уступают его неистребимой тактике компромисса.
А все катится тем временем под откос, гибнет урожай, рвутся связи, прекращаются поставки, ничего нет в магазинах, останавливаются заводы, бастуют транспортники.
Между прочим, по телевизору объявление: требуются на какую-то захудалую рабочую должностишку — ставка от 300 до 1000 рублей! Рынка нет, а цены уже рвутся вверх.
Верховный Совет действительно пора разгонять. Сегодня там обсуждали вопрос об отмене Договора о дружбе с ГДР. Казалось бы, рутинно-формальный акт. Немцы отменили этот договор решением правительства: ведь исчез сам субъект договора. А наши дообсуждались до того, что потребовали от Коля стать восприемником договора, в котором, между прочим, записано о нерушимости границ между двумя Германиями, о борьбе против западногерманского империализма и т. п.! И ведь не приняли решение. Завтра будут продолжать.
Я посоветовал Ковалеву (Шеварднадзе сейчас в Нью-Йорке) рассказать об этом М. С., который отреагировал: да пошлите их всех на…! Но ведь здесь действует не только глупость: это сознательная провокация против горбачевской германской политики со стороны тех, кто, как и генерал Макашов и т. п., считают, что Восточную Европу отдали «без боя», кто против всего «этого» так называемого «нового мышления». Не очень таят в себе, что и Сталина не худо было бы вернуть, чтобы расправиться со всей «этой нашей» политикой. И таким вот деятелям подыгрывают и Фалин, и ЦК, и «мой» Международный отдел, который отчаянно борется за самосохранение.
Когда речь с Горбачевым зашла об очернительстве на телевидении (в отношении нашей истории), он опять «соскочил» на то, что Сталин ненавидел крестьянство и изничтожал его сознательно. Но на телевидении у нас «все это, мол, вранье, будто раньше в деревнях жилось хорошо: рвань, нищета, бесперспективность».
Когда М. С. решил ввести в свое выступление надоевшую уже тему, как на Ленина обрушились, когда он вводил нэп, я ему сказал: «Главное и самое актуальное не то, что обрушились, а то, что не поняли, не приняли, отвергли, потому и такие последствия. Все пошло наперекосяк».
Вчера прошелся после работы по улицам. Ощущение такое, будто я пережил свое время и просто ничего не понимаю вокруг. Злобная публика, потерявшая всякие критерии порядочной жизни. Редко-редко навстречу попадается нормальный москвич, тем более интеллигентное лицо. Суетностью и преступностью насыщена атмосфера города.
М.С., который уж день заседает в Президентском совете и Совете Федерации. Опять руководил обсуждением нового варианта экономической программы. Не знаю, не знаю. От Шаталина он уже отшатнулся. 'Жизнь,
— сказал он мне, — подняла эту красивую программу на воздуси'. Теперь он в Верховном Совете будет отстаивать симбиоз или просто рыжковскую, хотя обещал не делать из них компота.
