Дневник помощника Президента СССР. 1991 год

Общение с ним не убеждает, что он ученый в нормальном, интеллигентском смысле слова (т. е. не от слова наука, а от слова ученость).

Мы с Игнатенко явочно пошли к президенту и устроили ему сцену по поводу «инициативы» Язова и Пуго с патрулированием городов. М. С. кричал на нас: «Лезете не в свое дело. От безделья, что ли? Не понимаете! Ничего особенного! Нормальная практика. И вообще мечетесь, паникуете, как вся интеллигенция: одной ногой там, другой здесь».

Я не сдавался, твердил, что это дело Советов, верховных и городских, приглашать солдат патрулировать. Иначе — это введение военного положения, а значит — антиконституционно. Он злился, бросал всякие аргументы, из которых следовало, что мы с Игнатенко ничего не понимаем. Я стоял на своем:

— Мы из вашей команды и должны знать ваши намерения, ваш маневр.

— Когда надо, скажу, какой у меня маневр.

— Так невозможно работать.

— Возможно!

— Нет, невозможно. Если вы хотите настоящей работы, мы должны узнавать такие вещи не из газет. — И т. д. в этом же «высокогосударственном» духе.

А вечером позвонил мне, сообщил, что подписал указ, где упорядочил патрулирование … с учетом позиции местных и верховных Советов.

Он почти уже не читает газет. И информация у него главным образом типа «кто чего скажет». Но «говорить», как известно, имеет право не всякий, тем более с глазу на глаз. А это: Лукьянов, Язов, Крючков, Пуго. Таков теперь круг его «реальных» советников.

30 января

Принимал я финского посла. Хвалил Койвисто от имени Горбачева. Пообещал письмо от Горбачева и даже дату визита Койвисто к нам. В самом деле, если бы Финляндия заняла в прибалтийских делах, скажем, датскую позицию, нам было бы много хуже.

«Московские новости»: номер за номером — разгромные статьи против М. С. Тут и обмен денег, тут и Литва, и конец перестройки. На обложке — солдат на БТР и заголовок: «Перестройка кончилась. Привал!» И т. д.

Народный депутат РСФСР Тарасов в «Вечерке» пишет, что М. С. в переговорах с Накаямой (мининдел Японии) продал четыре острова за 250 миллиардов долларов… Теперь такое «кушают».

Поздно вечером вчера М. С. позвал нас с Шахназаровым редактировать статью о референдуме. Там уговоры, почему не надо разрушать Союз. Кстати, в ней уже нет «социалистического выбора». А за два часа до этого на Политбюро, куда вдруг пригласили помощников, московский первый секретарь Прокофьев и другие требовали от Горбачева, чтобы он завтра на Пленуме ЦК прямо заявил: речь, дескать, идет уже не о борьбе за власть, а об изменении общественного строя, о капитализме.

Вообще же Политбюро производит странное впечатление — будто партия в подполье. Нахально ведут себя Рубикс, Бурокявичюс: качают права. Никто их не одергивает.

1 февраля 1991 года

Вчера был Пленум ЦК. Я не пошел. Противно. Рассказывали: каждый выступал в зависимости от личного интереса, от степени проникновения в суть событий, от осведомленности насчет того, что на самом деле думает Горбачев сейчас и на будущее.

А в общем, судя по отзывам, само проведение Пленума — это демонстрация того, что М. С. возвращается в «свою» среду — ибо другой, получается, у него уже нет. Ужасно. Ужасно, что устами Ельцина глаголет истина. Вчера на телевидении в программе «Пятое колесо» он заявил: «У Горбачева уходит почва из-под ног, мы присутствуем при агонии власти, режима… И это опасно».

Насчет патрулирования, как мы были правы с Игнатенко! Одна республика за другой запрещают применение указа на своей территории, как противозаконное. Еще один удар по престижу президента… наряду с обменом купюр.

Интерес к работе исчез. Сижу, закрывшись в кабинете. Впрочем, ходят послы: английский, итальянский… Сегодня были японцы, стыжу их: «Как же это вы так? Поверили не Горбачеву, а Ландсбергису». Прямо-таки истый патриот-горбачевец, а в душе уже не верю ему — не как человеку, а как государственному деятелю. Он и импровизировать-то стал мелковато. В первые 2-3 года перестройки это было даже эффектно, а сейчас гибельно.

5 февраля

В субботу, 2 февраля , сидели в Ореховой комнате: Горбачев, Яковлев, Примаков, Медведев, Шахназаров, Болдин, Игнатенко и я. «Тайный совет», — произнес я к неудовольствию Горбачева. Пошел свободный треп обо всем, хотя тему он обозначил: о положении в стране. Каждый давал свою оценку. Я говорил главным образом о том, что спасение в ориентации на суверенную энергию республик. И в конце опять и опять, как римский Катон, заявил: а Прибалтику надо отпускать! М. С. повел бровью.

В понедельник — на работе. Письмо Койвисто. Ответ Миттерану, письмо Радживу Ганди. Персидская война: слежу, куда мы идем с нею и вслед за ней. Би-би-си пристает с интервью.

Беспрерывно звонит еврейская женщина по поводу хасидских рукописей. Губенко ее отшибает. Заговорила красиво, четко поставленным языком высокообразованной московской еврейки. Жалуется, что Губенко третирует ее как вульгарную жидовку, которая нанялась ходатайствовать в пользу закордонной общины. Потом, когда я, реагируя, взял ироничный тон, сообщила мне, что она самая умная и самая красивая в Москве женщина. Ну что ты будешь делать — неистребимая это еврейская черта! Мне даже захотелось с ней пообщаться.

Горбачев пожалел меня — спросил об отпуске. Это, оказывается, Болдин сказал ему, что я на износе. Я напомнил о своей прежней просьбе: пусть лучше дает мне день-два отдыха, когда захочу, а отпуск в такое время — вроде неуютно.

Звонил Арбатов. «Послал» его к … Ельцину. Он не сразу понял, а поняв, обиделся. И кажется, теперь «все!» у нас с ним, после 30 лет товарищества и даже временами дружбы.

Хороший разговор у меня состоялся с дочерью. Анна в лицах изобразила мне «коллектив» в своем Институте международного рабочего движения Академии наук СССР. Ободранные, внешне и внутренне потерянные люди, утратившие почву под ногами, смысл жизни и работы. По 30-40 лет занимались делом, которое оказалось пустой, никому не нужной белибердой. Очень ей противно там. А что они, научные сотрудники, делают в течение дня? Часами сидят в буфете, теперь там и водку дают.

Анька хороша, красива, умна и необычно привлекательна. Вся такая… состоявшаяся женщина.

2 февраля исполнилось 5 лет, как я у Горбачева. Всего пять лет! А сколько наворочено — весь мир вверх дном!

7 февраля

Утром я провел совещание экспертов по Персидскому заливу: Юра Мирский и его компания (13 человек). Много умного наговорили. Хотя и эти, казалось, узкие специалисты делятся на западников и арабских патриотов. Тем не менее разговор был много интересней и полезней практически, чем вчерашнее заседание официальной «группы по Персидской войне» во главе с Бессмертных (Язов, Примаков, Крючков).

Переписал проект заявления Горбачева по Персидскому заливу, подготовленный МИДом. Вернул его Бессмертных.

Мою записку о Полозкове Горбачев «разослал» Ивашко, Дзасохову, Шенину, сильно подставив меня таким образом. А впрочем, играет напрямую: раз уж имеешь свое мнение, не бойся, если его узнают и те, против кого оно направлено.

9 февраля

Горбачев по моему настоянию провел заседание «группы по Персидской войне», ибо Бейкер уже сообщил программу действий, Миттеран тоже. Все — в благородных выражениях. А тут еще Иран подсуетился: готов «вершить», предлагает посредничество. Наши ортодоксы подняли публичный визг по поводу ужасов войны. Подтекст очевиден: Хусейн — союзник и олицетворяет антиимпериалистические силы, а мы его предаем.

Горбачев немножко капризничал по поводу текста заявления. Зло шутил: мол, Черняев недоправил