сообщив смиренному лицу еще и выражение доброжелательности: постное смирение без тени приветливости могло и отвратить.
Рори, не любивший цветы, с восторгом посмотрел на пестрые головки:
– Простите, м-м… чудо, а не цветы!
– Правда? – женщина чуть отступила и окинула цветы теплым взглядом.
– Я много езжу, миссис… м-м… простите, не знаю, как вас… м-м… – Рори любил играть растерянность и мальчишеское смущение, они возвращали его к временам детства, когда он и вправду был раним, несмотря на внушительные габариты, а может, как раз поэтому.
– Миссис Бофи, – женщина швырнула ножницы в траву.
– Миссис Бофи, – повторил Рори, медленно, смакуя, будто облизывая кончиком языка каждую букву минуту назад неизвестной фамилии. – Видите ли, миссис Бофи, я представляю интересы «Регионального центра приверженцев учения Кришны». Вот посмотрите, – Рори протянул проспекты.
Миссис Бофи с интересом уткнулась в цветные картинки, не торопясь перебирала их и, налюбовавшись, с видимым сожалением протянула Рори.
– Оставьте себе. – Рори оглянулся невзначай. Дом Найджела Сэйерса как на ладони, гараж, скорее всего, пуст, машины не видно, хозяин уехал…
Миссис Бофи благодарно кивнула.
– Красиво, – сухая рука тронула черные кудри Кришны.
– Дело не в красоте, миссис Бофи, – на лоб Рори набежала тень разочарования, будто его не поняли, не смогли или не захотели, – дело в истине. Рано или поздно, миссис Бофи, всем нам предстоит покинуть… м-м… – Рори пожал плечами, понимая, что не принято говорить о скорбном в солнечное утро, когда сияют только что политые цветы, и солнце не скупится, и все кругом не располагает к разговорам о вечности.
Миссис Бофи приняла смущение Рори близко к сердцу, извиняясь, прижала пухлую пачку к груди и покаянно затараторила:
– Поверите ли, у меня была такая набожная семья, но жизнь все поломала, я, конечно, злюсь, ругаю себя, но, знаете, столько дел… и всегда, когда хорошо, о боге забываешь, а когда прижмет, нет сил вымаливать его прощение. Одна надежда на его великодушие, должен же он понимать, что чада не совершенны и…
Рори поднял руку в предостерегающем жесте:
– Но, миссис Бофи, великодушие всевышнего не беспредельно.
Миссис Бофи побледнела, будто сам господь заговорил устами Рори.
– Я понимаю… понимаю… потом, это не наш бог, все это красиво, но я воспитывалась Христовой церковью, а это…
Хотя Тревор не раз предостерегал Инча от произвольного толкования божественных установлений, Рори веско уронил:
– Бог один, миссис Бофи, как его ни назови, это же и младенцу ясно.
– Да… конечно… – растерянность миссис Бофи достигла критической отметки,
Рори повернулся так, чтобы без труда рассматривать дом Найджела Сэйерса. «Несчастная старуха, – Рори пожалел миссис Бофи, – надо же так близко к сердцу принять все, что я несу; недаром Тревор не уставал подчеркивать: «Рори, как бы люди ни хорохорились, каждый нет-нет и задумывается: а что же потом? Неужели шторки задернут, и конец?» Рори впился в дом Найджела Сэйерса, ощупывая фиксирующим взглядом каждый шов, стык, неровность. Миссис Бофи истолковала сосредоточенность посланца Кришны по-своему.
– Что я должна делать? – миссис Бофи только сейчас, похоже, поняла, что слова Рори – «всем рано или поздно предстоит покинуть…» – чистая правда.
Рори ответил не сразу, будто вернулся издалека, оглядел миссис Бофи, с трудом узнавая, и, только узрев ворох проспектов, припомнил, кто она и что он здесь делает.
– Вы можете написать нам, миссис Бофи, мы вам ответим. Если вам непонятно, как подготовиться к самому важному путешествию в вашей жизни, мы поможем разобраться. Вас могут заинтересовать отдельные места в текстах… или некоторые приемы очищения души от скверны…
– От скверны? – в ужасе переспросила миссис Бофи. Но я…
– Да, да, миссис Бофи, от скверны! Не хотите же вы сказать, что никогда в жизни не грешили.
– Нет, не хочу, – мужественно признала миссис Бофи.
– Вот и хорошо, – Рори сбавил обороты, – миссис Бофи, рассудите, сколько всего напридумано для ухода за телом! Мы чистим зубы сотнями паст, протираем лицо, а сколько кремов для рук, ног, для загара, от загара, одеколонов, лосьонов, шампуней, духов! Да я не знаю и тысячной доли названий. И все для тела, миссис Бофи, от которого не останется и следа! А вечную душу никто не очищает, не промывает, не облегчает ее участь, есть от чего сойти с ума, миссис Бофи. Но… – он беспомощно оглянулся вокруг, пытаясь отыскать утешение старушке, – раз вы любите цветы и ухаживаете за ними, значит, ваша душа не потеряна для вечного блаженства, миссис Бофи.
– Вы так считаете? – старушка приподнялась на цыпочки.
– О… да… у меня есть опыт!
«Если она вздумает меня поцеловать, это будет ужасно, – Рори невольно отпрянул, – обычная пожилая дама, и не подумаешь, что всю жизнь можно прожить, и, судя по дому, неплохо, совершенно без мозгов».
Солнце поднялось высоко, Рори ощутил, как взмокли подмышки.
