Однако в декабре 1669 г. Сен-Мар раскрыл заговор. Солдаты, виновные в измене, были казнены по приговору военно-полевого суда. Лафоре и Валькруассан, бежавшие в Турин, были выданы герцогом Савойским Сен-Мару. Конюший был повешен на виселице, сооруженной в центре тюрьмы. Валькруассану спасло жизнь его дворянство — он был отдан под суд позднее, когда утихли страсти. (Между прочим, добавим здесь, вопреки мнению Арреза, этот заговор свидетельствовал скорее не о сохранении «партии» Фуке, а о том, насколько безнадежным было положение бывшего сюринтенданта: даже если бы ему удалось бежать, его наверняка тут же выдал бы в руки французского правительства хотя бы тот же герцог Савойский!)
Иностранные послы в 1667 г. сообщали, будто позиции Кольбера и Лувуа несколько ослабли, что, по слухам, влияние приобретали маршалы Тюренн, Бельфон и Креки (два последних были родственниками Фуке) и что король разрешил опальному министру переписку с семьей. В действительности, если этот приказ короля и был когда-либо отдан, его не передали Сен-Мару. Аррез считает это дополнительным свидетельством, что Людовик XIV не имел подлинной власти, но даже приведенные выше факты показывают, насколько сама позиция министров зависела от благоусмотрения монарха. Можно предположить, что агентура министров спровоцировала Лафоре и Валькруассана на их попытку освобождения Фуке с целью усилить строгости заключения. В первой половине 167U г. проходил процесс Валькруассана, которого приговорили к пятилетней каторге (гребцом на галерах). Может, в относительной мягкости приговора сказалось влияние друзей Фуке. Быть может, игра партии Фуке была проиграна только наполовину, но для победы ей требовался руководитель, остававшийся в тюрьме.
В ходе процесса Валькруассана 26 марта 1670 г. Лувуа запросил Сен-Мара, не может ли он сообщить что-либо дополнительно для включения в обвинительный акт против Онеста (Ж. Монгредьен и М. Паньоль в своих построениях не учитывали, что неведомый Онест — псевдоним Валькруассана). В этом странном письме министр поинтересовался, не получил ли Онест или один из двух лакеев Фуке каких-либо сведений от… Эсташа Доже, и предписывал Сен-Мару допросить на сей счет этого «слугу». Какие же сведения мог разболтать Доже? По мнению Арреза, лишь то, что он такой же заключенный, как они, а не слуга с воли, каким его могли впоследствии представить Фуке. Кроме того, очевидно, что к Доже в темницу время от времени подселяли других арестантов — по крайней мере одного из слуг Фуке (вероятно, на ночь, после того как его отпускал бывший сюринтендант) и Онеста. Строгость заключения Фуке была усилена — инструкции Лувуа на сей счет были настолько детальными, что содержали указания об устройстве ставен. К этому времени позиции Кольбера и Лувуа снова упрочились. А в ноябре 1671 г. столкнувшийся с Лувуа герцог Лозен был арестован и направлен в Пинероль. Чтобы временно ослабить активность партии Фуке, взволнованной арестом Лозена, на которого она возлагала большие надежды, был пущен слух о предстоящем освобождении Фуке. Это было, конечно, только маневром его врагов, прочно удерживавших в своих руках все рычаги власти.
В сентябре 1674 г. умер Шампань, наряду с Ла Ривьером являвшийся слугой Фуке (оба лакея были одновременно шпионами Сен-Мара). 30 января 1675 г. Лувуа сообщил Сен-Мару, что ему разрешается приставить Доже слугой к Фуке, но только в том случае, если у того не будет вообще слуги (Ла Ривьер много болел). Аррез считает, что это условие явно вызвано было опасением, что Доже признается Ла Ривьеру, откуда его привели к Фуке, а Ла Ривьер разболтает это своему хозяину (непонятно, почему не опасаться в таком случае, что Доже откроется самому Фуке?). Надо отметить, что Сен-Мару еще ранее было запрещено приставить Доже слугой к герцогу Лозену. Между прочим, как раз в это время было наконец — впервые за 14 лет — Фуке позволено обмениваться с женой двумя письмами в год. (По мнению Арреза, Людовик XIV дал такое разрешение еще за шесть лет до того, как Сен-Мар получил соответствующее приказание из Парижа.) 11 марта 1675 г. в письме к Сен-Мару Лувуа повторил запрещение приставлять Доже лакеем к Лозену, хотя разрешил найти второго лакея для герцога. Иначе говоря, Доже резервировался для Фуке.
26 февраля Лозену едва не удалось бежать. Он пробил дыру в полу своей камеры, спустился вниз, выскользнул в окно и только тогда был задержан стражей. После этого Лозен попытался добиться освобождения, обещая полностью подчинять свои поступки видам Лувуа и Кольбера. В декабре 1677 г. Лозену было разрешено совершать двухчасовые прогулки в тюремном дворе совместно с Фуке, которого много лет держали в изоляции от других заключенных, кроме его слуг. Вместе с тем Сен-Мару предписывалось проследить за тем, чтобы заключенные не касались в своих беседах личных тем и говорили только громким голосом. Вероятно, эта милость к Фуке была в значительной мере видимой и рассчитана на распространение слуха об облегчении судьбы бывшего сюринтенданта. А в письме Лувуа к самому Фуке от 23 ноября 1678 г. министр формально по поручению короля запрашивал бывшего сюринтенданта, не рассказал ли что-либо его слуга о своем прошлом другому лакею (и даже запрещал сообщать об этом поручении Сен-Мару). По существу, Фуке предписывалось шпионить за шпионившими за ним его слугами. Одновременно в письме обещали Фуке в ближайшее время облегчить его участь. Любопытно, что это первое личное письмо Лувуа к Фуке уцелело в архиве, а ответ сюринтенданта вряд ли случайно затерялся. Не сохранилось и письма, посланного Сен-Маром в декабре 1678 г., поскольку оно раскрыло бы игру Лувуа. Это утраченное письмо Сен-Мара имеет тем большее значение, что, отвечая ему 26 декабря 1678 г., министр отмечал, что будет извлечена польза из совета, который дал тюремщик относительно Эсташа Доже.
В январе 1679 г. Фуке и Лозен получили право посещать друг друга и гулять в сопровождении двух лакеев. Наблюдение Сен-Мара за прогулками, конечно, сохранялось.
В мае 1679 г. в Пинероль был доставлен Маттиоли, причем через два дня после его ареста был схвачен и лакей мантуанца, у которого захватили вещи его хозяина. В Пинероле теперь были заключены и Маттиоли, и его лакей, но их посадили в разные камеры, и итальянец был без слуги. Разрешалось держать слуг лишь Фуке, Лозену, а после них — «маске». В служебной переписке Маттиоли фигурировал в 1679 г. под именем де Летанжа. Вместе с тем 18 августа 1679 г. Лувуа писал Сен-Мару: «О том, что Вы не можете доверить письму, Вы можете известить меня, отправив сюда господина де Бленвильера», то есть двоюродного брата главного тюремщика. Эти особо конфиденциальные сообщения явно не имели отношения ни к делу «де Летанжа», не говоря уж о еще одном узнике Пинероля — Дюбрее (ему разрешили писать министру о якобы известных ему государственных секретах, но он не сообщил ничего значительного), ни к сошедшему с ума монаху, ни к лакею Лозена или Ла Ривьеру, которые оба были шпионами на службе у Сен-Мара. Не могло это относиться и к Лозену, которого в более или менее скором времени предполагалось выпустить на свободу. Из оставшихся двух — Доже и Фуке — посуществу, им мог быть только опальный сюринтендант, поскольку никому не ведомый за пределами тюрьмы Доже по решению Лувуа мог быть отдан в услужение только к Фуке…
Бленвильер отправился в Париж в том же августе 1679 г., когда было получено цитированное выше Письмо Лувуа. Он вернулся в Пинероль только в январе 1680 г. А как раз в это время, в конце 1679 г., в результате ряда дополнительных брачных союзов и служебных перемещений «клан» Лувуа и Кольбера сумел серьезно усилить свои позиции. Его ставленники заполняли весь Королевский совет. Таким образом, они все единодушно, по мнению Арреза, должны были опасаться возвращения Фуке и желали от него отделаться. После прибытия Бленвильера из Парижа режим для Лозена был еще более смягчен; напротив, все послабления для Фуке были прекращены. Ему запретили кого-либо принимать, даже Лозена. 23 марта 1680 г. Сен-Мар сообщил Лувуа о смерти Фуке.
И только после этого, по мнению Арреза, возникает арестант в маске. Уже 8 апреля 1680 г. Лувуа предписывает тщательно изолировать лакеев Фуке — Доже и Ла Ривьера, а также объявить Лозену, что они выпущены на свободу. Напротив, Лувуа 22 июня 1680 г. приказал освободить лакея Лозена с запрещением под страхом отправки на галеры находиться ближе чем 10 лье от Пинероля. 22 апреля 1681 г. Лозен был на свободе.
И все это время Лувуа по-прежнему был озабочен судьбой слуг Фуке, которые официально вовсе не содержались в темнице, а были отпущены на волю. Чтобы лучше сохранить секрет того, что они оба оставались в заключении, был один способ — перевести их в другую тюрьму. И вот уже 11 мая 1681 г. Лувуа объявляет о назначении Сен-Мара губернатором Экзиля, с тем чтобы он увез с собой двух из находившихся на его попечении арестантов, оставив в Пинероле только тех, которые официально фигурировали в тюремных регистрах (по мнению Арреза, с которым в данном случае можно вполне согласиться, это были Маттиоли, его лакей, Дюбрей и монах). Увезенные арестанты уклончиво именуются в переписке «двумя из Нижней башни» (один из потомков тюремщиков «маски» поведал Вольтеру, будто неизвестного узника
