обстоятельством, не заслуживающим внимания, и вместе с тем вполне доверять слухам, исходившим от людей, которые не могли, по всей вероятности, точно знать истину из первых рук. Фактом является то, что после 1484 года никто не видел сыновей Эдуарда IV, заключенных в Тауэр летом 1483 года. По слухам, они были убиты уже предшествующей осенью, хотя и это никем не доказано. И запрещение Ричарда допускать кого-либо к принцам, может быть, было дано вовсе не для того, чтобы незаметно убить племянников. Он, вероятно, опасался, что среди бывших слуг Эдуарда V могли находиться агенты его врагов — Вудвилов, стремившихся вырвать узников из рук нового короля. Если же принцы действительно были мертвы к этому времени, то их убить могли только по приказанию одного или двух лиц (или их совместно), а именно: Ричарда III и его ближайшего советника Генри Стаффорда, герцога Бекингема. Если, однако, они погибли позднее, загадка допускает и другие решения…
Известие о гибели принцев передает современник — итальянец Манчини, уехавший из Англии летом 1483 года и составлявший свои заметки в декабре того же года. Однако он оговаривается, что это лишь слух и что ему не известно, как были умерщвлены Эдуард V и его брат, если они действительно погибли в Тауэре. Как отмечается в составленной примерно через два десятилетия «Большой хронике», о смерти принцев стало широко известно весной 1484 года. Слухи эти, возможно, имели основание, но могли распространяться и безотносительно к тому, живы или мертвы принцы. Дело в том, что свержение короля с престола почти всегда сопровождалось последующим убийством. Такова была судьба Эдуарда II и Ричарда И (XIV в.), Генриха VI, ряда лиц королевской крови, которые могли стать соперниками монарха и были казнены по приказу Эдуарда IV, а впоследствии Тюдоров — Генриха VII и его сына Генриха VIII.
В январе 1484 года на собрании французских Генеральных штатов в Туре канцлер Франции Гийом ле Рошфор сообщил об убийстве принцев. Ничего не известно об источниках, на которых он основывал свое заявление. Однако об этом можно догадываться. Стараниями исследователей доказано, что канцлер был связан с Манчини. Вероятно, он говорил с его слов, тем более что отношения французского двора с Ричардом III были очень напряжены и Рошфору было выгодно повторить известие, чернившее английского короля. Хроники, написанные в первые годы царствования Генриха VII, ничего не прибавляют к уже известному, хотя к составлению одной из них имел отношение Джон Рассел, канцлер в правительстве Ричарда. В этой последней лишь подчеркивается, что слух об убийстве принцев был сознательно распушен сторонниками герцога Бекингема незадолго до начала мятежа. И только у авторов, писавших в начале XV в., в частности у придворного историографа Полидора Вергилия и особенно у Томаса Мора в его жизнеописании Ричарда III, мы находим подробный рассказ об убийстве сыновей Эдуарда IV. Там же мы узнаем о роли, сыгранной сэром Джеймсом Тирелом, его слугами Форрестом и Дайтоном, о том, что тела убитых принцев были сначала спрятаны под камнями, а потом, поскольку Ричард счел это место недостойным для погребения лиц королевской крови, тайно похоронены священником Тауэра, который только один и знал место погребения.
В этой истории много неправдоподобного, даже если отвлечься от тех «дословно» передаваемых разговоров между Ричардом и Тирелом, которых Мор явно не мог знать и которые он вставил в свое сочинение, следуя традиции, идущей от античных историков.
Сам рассказ о том, что Ричард искал человека, способного на убийство, что ему представили Тирела, неверен. Тирел еще до этого был более десяти лет доверенным лицом Ричарда, который использовал его для особо сложных поручений. Тирел занимал важные административные посты.
Мор повествует, что до Тирела Ричард обратился к наместнику Тауэра сэру Роберту Брекенбери, но тот смело отказался участвовать в убийстве. Между тем Роберт Брекенбери с готовностью по приказу Ричарда, якобы написавшего ему два письма (так и не обнаруженных), передал ключи от Тауэра в руки Тирела. Отдать такой приказ, вдобавок письменный, человеку, не одобрявшему убийства, было бы глупостью, а Ричарда никто не считал идиотом. Более того, как явствует из документальных свидетельств, «благородный» Брекенбери, несмотря на этот эпизод, не потерял расположения короля, который пожаловал ему ряд высоких наград и доверил ответственные посты. В решительный час, в августе 1485 года, Брекенбери погиб, сражаясь за Ричарда. Может, это спасло его от казни и от признаний вроде «исповеди» Тирела. Эти факты делают весьма сомнительной историю «отказа» Брекенбери от участия в преступлении. Напротив, она могла возникнуть, чтобы как-то объяснить позицию коменданта Тауэра, пользовавшегося в целом неплохой репутацией у современников. Поведение Брекенбери становится понятным, если предположить, что «ужасное и жалкое убийство» совершилось не в то время, когда он занимал пост коменданта Тауэра.
Неясным становится в рассказе Мора еще один момент: Тирел, не доверяя тюремщикам, решил осуществить дело с помощью собственных слуг. Но где были в эту роковую ночь стражники и надзиратели Тауэра, так и неизвестно. О слугах Тирела, участвовавших в убийстве, вообще ничего не говорится. Все попытки исследователей обнаружить лиц с этими именами в документах периода правления Ричарда окончились неудачей: однофамильцы явно не походили на Дайтона и Форреста из рассказа Мора. Конечно, это, возможно, простая случайность, но и она имеет известное значение, если учесть явные несовпадения в рассказе о поведении главных действующих лиц. Но это не значит, что версия Мора в основе своей не соответствует действительности. Ее источником является признание самого Тирела, сделанное им, как уже отмечалось, почти через два десятилетия после событий, в 1502 году. Обстоятельства, при которых были даны показания, заслуживают особого внимания, но прежде всего надо обратиться к карьере Тирела после 1483 — 1484 годов, когда он, по его признанию, стал убийцей сыновей Эдуарда IV.
Один из новейших биографов Ричарда III, П.М.Кендал, подчеркивает такой многозначительный факт. Сэр Джеймс Тирел был едва ли не единственным приближенным Ричарда, занимавшим важные должности и при короле Генрихе VII. (Речь идет, разумеется, не о крупных феодалах типа Стэнли, которые вошли в милость Генриха ценой измены, а именно о лицах из непосредственного окружения Ричарда.) Тирел не участвовал в битве при Босворте. Он в это время занимал пост коменданта Гине — крепости, прикрывавшей французский город Кале, который уже более ста лет находился в руках англичан. Генрих лишил Тирела двух важных должностей, которые были даны ему Ричардом. Но новый король не провел через парламент обвинение Тирела в государственной измене, как это было сделано в отношении других сторонников Йоркской партии. Можно предположить, что Генрих, еще очень непрочно чувствуя себя на троне, не желал окончательно порывать с Тирелом, в руках которого находилась сильная крепость. Менее объяснимо то, что подозрительный Генрих вскоре вообще сменил гнев на милость — Тирел начал снова быстро делать карьеру. В феврале 1486 года, всего через полгода после битвы при Босворте, Тирел был пожизненно утвержден в должностях, которые у него были ранее отняты, ему стали давать важные дипломатические поручения, Генрих в документах именовал Тирела своим верным советником. На протяжении первых полутора десятков лет правления Генриха, как мы убедимся ниже, у Тирела было более чем достаточно возможностей перейти на службу врагов Тюдора. Однако он рискнул на это очень нескоро, когда в 1501 году во главе Йоркской партии стал представитель свергнутой династии граф Сеффолк. Разведка Генриха быстро обнаружила измену. Но Тирел к этому времени настолько прочно вошел в доверие к королю, что один из шпионов сообщал об опасении, высказанном сэром Ричардом Нэнфаном, помощником коменданта Кале, не воспримут ли в Лондоне известие об измене Тирела как наветы его врагов, в частности того же Нэнфана.
В начале 1502 года гарнизон Кале осадил крепость Гине, где укрылся Тирел. Его, судя по всему, решили выманить для переговоров с канцлером казначейства Томасом Лавелом, послав для этого скрепленный государственной печатью документ, в котором коменданту Гине гарантировалась безопасность. Тирел попался в ловушку. Потом под угрозой смерти ему приказали вызвать из крепости Гине своего сына Томаса. Когда и это удалось, Джеймс и Томас Тирелы были отвезены под охраной в Лондон и брошены в Тауэр. 2 мая 1502 года Тирел вместе с несколькими йоркистами был доставлен в суд, сразу же приговорен к смерти и 6 мая обезглавлен на Тауэр-хилле. Однако, это важно отметить, Томас Тирел, осужденный на другой день после отца, не был казнен. Более того, в 1503 — 1504 годах он добился отмены приговора в отношении себя и своего погибшего отца (эта милость была, впрочем, оказана и ряду других осужденных йоркистов).
Признание Джеймса Тирела было явно сделано незадолго до казни, во всяком случае после его заключения в Тауэр. Генриху VII было нужно такое признание. На протяжении всего его царствования не прекращались попытки свергнуть первого Тюдора с трона при помощи самозванцев, принимавших имена сыновей Эдуарда IV. А в 1502 году скончался наследник престола принц Артур, и теперь сохранение династии Тюдоров на престоле зависело от жизни одного подростка — младшего сына короля Генриха, что
