затылок. Хотя, с другой стороны, тот факт, что мы с ним примерно одного роста, невольно располагает друг к другу. Хоть шеи при общении не затекают! С его больной спиной это большая радость.
Мы прошли по коридору до кабинета Президента. Распахнув дверь, Путин сделал характерный жест рукой, указывая на зеленый стул, стоящий у журнального столика, а сам присел на такой же, стоящий напротив. Интерьер комнаты был мне знаком по телевизионным репортажам. Именно здесь проходят встречи с членами правительства Кабинет был довольно большой, с камином, тяжелой подставкой под государственный флаг и письменным столом. Однако меня не покидало ощущение казармы — на всем был отпечаток аппаратного прошлого. Вместо Путина здесь легко мог бы находиться и Брежнев, и Андропов, и Черненко — ничего бы не поменялось. Никакого отпечатка личности хозяина. В этом интерьере правит функция — преемственность власти в деле. Личность — ничто, положение — все!
— Я не люблю этот кабинет, — признался Путин, — да и весь этот дом… Но в нем все-таки не так тяжело, как в Москве.
— Соглашусь, — кивнул я. — По ночам привидения не шастают?
— Здесь нет, а вот в Кремле, говорят, бывает.
— Кровушки там пролили немало, нехорошее место. Ну ничего — отмолим.
— Как-то вы особо за молитвой замечены не были. — Путин хитро улыбнулся.
— Ага, значит, все-таки следим по чуть-чуть! Нехорошо. А по поводу вашего замечания — то, как я живу последнее время, и есть молитва. Возвращаясь к вашему вопросу. Итак — чем вы можете помочь?
— Именно так.
— Очевидно, что Царствие Небесное уже не за горами…
— Это то, с чего я начал, — перебил меня Президент, — пока вас не потянуло путешествовать и мебель ломать!
Я пропустил его колкость мимо ушей — не до этого сейчас, а то мы так никогда не дойдем до сути:
— Также очевидно, что мир, если угодно, не готов к подведению финальной черты. Не готов по многим причинам. Не все верят в Бога, и за это с них будет спрошено, но и не все знают о Боге, так что, по всей видимости, предстоит еще какую-то часть населения привести к вере. Но это не мой вопрос. По мне, так можно было уже сегодня все завершить, но у Даниила есть надежда — он считает, что шанс на исправление все-таки есть. Знаете ли, типично христианское обращение к падшим. Вот этот шанс России я и попытаюсь с вашей помощью реализовать.
— Чем могу помочь? Может, точнее было бы обратиться к Патриарху?
— А что мы будем делать с другими гражданами нашей страны? Как быть с мусульманами, иудеями, буддистами, да и просто атеистами? Непорядочек. А смириться с их существованием придется, так и в Евангелии сказано о помощи самаритянам. Поэтому вам не увильнуть — поработать придется!
— Чертовски хочется поработать! — сказал Путин, выражая липом чувства человека, довольно потирающего руки перед колкой отличных сухих дров острейшим топором.
— Господин Президент, ну что вы ерничаете? Вы на Егора Кузьмича совсем не похожи.
— Хорошо, — согласился Путин, — а в каком качестве будем работать?
— В президентском, и не только. Забавно, как много намеков в Новом Завете. Как вы помните, двенадцать апостолов были ближним кругом Христа, но кроме них было немало людей приближенных и очень достойных. Уж никак не меньше ста двадцати, так что ООН в новом свете вполне может учесть христианские рекомендации. При этом, так как нас с Биллом только двое и уже можно быть уверенными, что это число неизменно, я не исключаю возможности существования некоего мирового правительства из двенадцати избранных, которые также будут осуществлять божественную миссию с помощью уполномоченных граждан.
— Уполномоченных кем?
— Даниилом, кем же еще?! - удивился я. — Продолжаем. Итак, если базироваться на «Деяниях апостолов», то неплохой мне кажется следующая идея для ищущих спасения — продать все свое имущество и вверить его в надежные руки для честного распределения оного среди нуждающихся.
— Звучит как социалистические лозунги, — нахмурился Президент. — Все бы ничего, но есть проблема с исполнителями.
— Согласен — воруют, да и сдавать не захотят. Это вопрос выбора и раскрутки. Кое-кто согласится, а для других все довольно просто — десять заповедей.
— А как же действующие законы, суды, милиция, налоги? Выборы, политические партии, наконец?
— Все таки чувствуется юридическое образование. Выше голову, монсеньор, у России теперь есть я — гарант Второго пришествия. Как-нибудь разберемся. Кстати, есть возможность апелляции по инстанции — Даниил как высший судия. Только давайте обращаться к нему за советом буду я лично, а не всякий, кому заблагорассудится. И вот еще что. Вам бы подготовить обращение к народу — так, пару слов о Конце света. С Енохом советоваться не надо — в его время государств не было, с историей человечества он знаком понаслышке, а Новый Завет вообще не читал. Поэтому вся его доктрина мирового зла совсем не христианская, а скорее иудейская — и звучит она так: «А что тут думать? Перед Мессией придет антимессия!» Так как Енох, помимо его желания, вновь оказался среди живых, значит, последние времена точно пришли. А так как не бичевать он не может, то ему все вокруг видятся врагами. Что происходило в мире за последние сто лет, ему наплевать, но народ явно мелкий и грешный, только Даниил по уровню личности забивает старика, вот и простой вывод — ату его! Кстати, разрыва контракта с ним я не требую — дело ваше. Может, еще и сгодится — вам ведь надо приводить все религии и конфессии к единому знаменателю — ему и поручите. Заодно и посмеетесь, он-то ни про Магомета, ни про Моисея, ни про Будду, ни про Лютера, ни про Кальвина слыхом не слыхивал.
— Владимир, а каковы ваши личные планы? — неожиданно спросил меня Путин.
— Замечательный вопрос, — хохотнул я, — после которого могу с уверенностью сказать, что журналистская карьера вам не светит! Чувствую, вы не огорчились. Планы? Покинуть вас для начала и встретить утро в объятиях любимой. Ну а с утра начнем разбираться с накопившимися делами. И резиденцию мне искать не надо — я уже выбрал! Кстати, недалеко от вас — дом Пашкова. Засим откланиваюсь. Провожать меня не надо. Как я понимаю, теперь за мной закреплена машина и пара накачанных граждан? Так вот — до дома пусть довезут, а завтра на работу не выходят — своих найду! И номерок у машины смените — «666» уже не в тему, шуточка поднадоела.
— Есть пожелания?
— Проявите сообразительность, господин Президент! Всего хорошего!
Я устал. Мне хотелось прекратить этот тяжелый разговор. Удивительно, насколько никто не желает проявлять инициативу! И ведь даже когда вынуждены хоть что-то делать, ерничают — такая вечная фига в кармане. Мне не хотелось подавать руку Президенту, но я решил, что это выглядело бы оскорбительно. Проявив смирение (Даниил — улыбочка!), я встал из-за стола и, обойдя его, подошел к Путину, который, в свою очередь, сделал несколько шагов мне навстречу. Рукопожатие не для камер светской хроники, так что в фальшивых улыбочках нужды нет. А забавно быть апостолом — мысли читать легко! Все-таки в каждом мужике до старости живет ребенок. В момент рукопожатия Путин думал о том, что мог бы довольно легко бросить меня через спину с колен и перейти на удушение. Я широко ему улыбнулся и сказал:
— А вот этого делать не надо! У вас и так спина болит. Бросите как-нибудь в другой раз.
Путин еле заметно покраснел и виновато улыбнулся.
ГЛАВА 7
А я раньше и не догадывался, что у меня столько близких знакомых! Оказывается, со мной в школе училось человек пятьсот, и все сидели за моей партой! Да что там — мои институтские «друзья» могут запросто сформировать пару дивизий. Каждый, кто хоть раз включал телевизор во время одной из моих
