почувствовать плоть, которую однажды оно уже испытало на прочность.
Спаситель распахнул хитон и повернулся в сторону развалин. Внутри бывшего прибежища монахов зародился рокочущий гул. Он нарастал, растрясая вокруг себя камни и песок, и через мгновение земля разверзлась, выпустив наружу то, что мы так давно искали. С омерзительным свистом рассекая воздух и оставляя за собой чернеющий след, копье покинуло свою тайную пещерную обитель и мчалось, стремясь ворваться в грудь Даниила. На огромной скорости приблизившись к нему, наконечник древнего копья неестественно быстро замер, покорно подчиняясь воле того, кому подвластны все и вся.
— Возьми, передашь его мне в Иерусалиме. — Даниил бросил мне заостренный кусок железа, в котором я бы никогда не разглядел Копье власти.
— А что делать со стариками?
— Разбойников доставить в Иерусалим! — Учитель повелительно махнул рукой. — Их надо судить, им нет пощады, ибо они подняли руку на агнцев, и отныне не будет им прощения и покоя!
Сказав это, Даниил подошел ко мне поближе и, глядя в глаза, воодушевленно произнес:
— Пора, Владимир, пора. Отправляемся в Иерусалим немедленно! Время собирать камни.
ГЛАВА 43
— «Я есмь Альфа и Омега. Начало и конец». Что это значит, Владимир?
Мы сидели на Масличной горе в Гефсиманском саду, в тени старого дерева. Впервые за долгое время казалось, что Даниила не тяготит моя компания.
— Даниил, я должен отвечать?
— Нет, не должен, — покачал головой Учитель, — но мы так давно не говорили по душам, что ты уже, наверное, и не видишь во мне того парня, с которым познакомился в Детройте.
Я потупил взор.
— Я тебя не виню, — продолжил Даниил, — просто мне хочется поговорить с тем, кто не будет таращиться на меня с тупым обожанием, записывая каждое слово и ожидая чудес. Я всем должен! Всем. А почему? Я что, выбирал своих родителей? Да и кто они — мои папа и мама? Маму я хоть знал, а папа — Институт особых проблем при КГБ СССР или материал с Туринской плащаницы?
Я попытался открыть рот, чтобы возразить, но Даниил жестом остановил меня:
— Я ведь не жил в Раю, как Адам, и ко мне не являлся ни Господь, ни ангелы его, как Аврааму или Моисею. Я не знаю, что и как должно быть. У меня нет книги «Конец света для чайников», как и путеводителя по канцелярии Страшного суда. Бред Данте тут не помощник! От меня ведь вы все ждете не аллегорий, а точных указаний. А У МЕНЯ ИХ НЕТ!
Фу, заорал, хоть полегче стало.
— И что нам теперь делать? — спросил я.
— А Я ОТКУДА ЗНАЮ? — снова закричал Даниил. — Я ведь все время ждал какого-нибудь знака, намека. Знаешь, поначалу я очень боялся. Представляешь, с утра просыпаюсь, а СИЛЫ нет. Жуткий был кошмар, но потом появились и другие страхи.
— Какие?
— Да те самые, на которые все время намекали старики — а вдруг я не от Бога? Неужели ты думаешь, что я себе сто раз этот вопрос не задавал? Задавал. Только вот ответа нет! — Учитель помолчал и, вздохнув, продолжил: — Но есть один надежный способ узнать…
— Даниил, о чем ты говоришь? Конечно, ты…
— Володя, лучше помолчи, — перебил меня он, — у вас ведь с Эльгой так и нет детей, и во всем мире их нет. Даже я ничего не могу с этим поделать, хотя и сам очень хочу, чтобы и в моем доме бегали детишки. НО ВО ВСЕМ МИРЕ ЖЕНЩИНЫ ПЕРЕСТАЛИ РОЖАТЬ!
— Так ведь было во времена Ноя, — возразил я.
— Было, — кивнул Даниил, — но тогда не было меня. А вот во времена Христа так не было. «Я есмь Альфа и Омега», начало и конец, а такой малости, как беременность, сотворить не могу. — Учитель закрыл руками лицо.
— И что мы будем делать? — осторожно спросил я. Ой, чует мое сердце, куда это все идет.
— Да, — Даниил поднял голову, — есть план! Подстегнем исторический процесс, как говорили во времена нашей советской молодости. Проведем суд над стариками и еще один эксперимент, который навсегда развеет все мои сомнения.
— А что это за план?
— Очень и очень простой. Генетически мы с Христом едины, и все его фокусы я повторил легко. Остался лишь один, но самый важный.
— Даниил, зачем? Это совершенно не нужно! Какое-то варварство! Неужели ты хочешь оказаться на кресте?
— Поверь мне, — Даниил крепко сжал мою ладонь, — меньше всего на свете я хочу этого. Но, видно, такова моя чаша! Должно быть, искупление грехов всего человечества без этой жертвы не полно, и лишь пройдя через страдания, я добуду высшую силу.
— Зачем? — спросил я, начиная сильно нервничать. — Это все какой-то бред, проявление слабости. У тебя что, плохое настроение? Ну так давай позовем девчонок, рыжих, а? Выпьем, уничтожим вслед за Китаем какую-нибудь Индию, развеселимся как-то. А то ведь весь этот поток сознания слушать невозможно, будто в тебя чекисты вместе с генами Спасителя внедрили и ген саморазрушения. Мы что, плохо живем? Все есть: мир наш, враги повержены, оставшиеся в живых обожают, преступность на нуле. Греховность? Греховность стремится к нулю. А кто что не так задумает, так для него ангелы смерти наготове! Утвержденные тобой кандидатуры в цари-пророки ждут коронации в Иерусалиме. Все не так плохо! Судим помаленьку, а то что рожать прекратили, так и это ничего, еще не успеем всех осудить. Даниил, тебя кто-то обидел? Это что, та официантка тебе что-то не так сказала? Да плюнь ты, это бабские дела! Подаришь ей какую-нибудь цацку, и она сама успокоится. Нам бы Храм восстановить, вот это действительно задача, а на кресте болтаться — ума много не надо. Давай лучше Храмом Соломона займемся?
— Хороший ты парень, Володя, — грустно улыбнулся Учитель, — настоящий друг, только вот с Храмом ничего не получится.
— А в чем проблема?! - изумился я. — Строителей завались — сейчас свистнем, таджики за ночь миленький храм слепят в точности по ветхозаветным наставлениям!
— Да я уже свистел, — усмехнулся Даниил, — я так свистел, что аж свисток лопнул! Ты же сам понимаешь, что не таджикам этот Храм строить. Он явиться должен! Я сколько дней провел в постах и молитвах, но так и не был услышан. Храм ведь дается, когда Господь слышит свой народ, а народ хвалит и любит Бога. И забирается он за прегрешения! Надо заставить Отца увидеть меня, тогда Он и повернется к народу, который не любит меня, а боится, и Отца моего трепещет. Страх есть, а любви нет.
Учитель поднялся на ноги:
— Так что готовь стадо к большому шоу. Народ хочет зрелища? Да не обманется он в ожиданиях своих!
ГЛАВА 44
Билл опоздал. Пришел вторым и великую гонку за любовь Даниила проиграл. Уже навсегда я — первый из апостолов. Не только по времени призвания, но и по значимости деяния. От понимания этого факта Биллу было очень худо. Еще бы, все самое важное случилось без его непосредственного участия. На упитанном американском лице бывшего главы «Майкрософта» застыла гримаса страдания, сравнимая лишь с разочарованием от вкуса выдохшейся кока-колы.
