Петр поцеловал дочь, и они подошли к месту, где через лес проходила старая дорога.
— Ильяна, ты знаешь… твоя мама однажды сделала в жизни одну страшную вещь, — сказал Кочевиков тихо, но орна сделала ее не нарочно! Но только смотри, чтобы она не догадалась, что я рассказал это тебе! Со временем ты все узнаешь, а пока с тебя этого будет достаточно. В общем, когда она совершила это, то с каждым разом ей самой становилось все хуже и хуже, и никто не мог ей помочь. Но она сильная женщина, она все выдержала! Но она и вправду тебя очень любит, просто не может показать это!
— Но почему она не может этого показать? — это просто было непонятно.
Но отец упрямо покачал головой:
— Когда ты вырастешь, ты будешь делать ошибки, как и сейчас! И тогда же ты сможешь больше понимать. Деточка пойми пока сейчас, что мать так опекает тебя ля твоего же блага. Я говорил тебе, что ей самой много пришлось пережить. Это случилось, когда ей было только шестнадцать лет! А тебе уже пятнадцать, и мать ужасно боится!
И снова эти загадки! Конечно, можно было прицепиться к отцу, чтобы он выложил все, что знал, но к чему это привело бы? Ильяна хорошо понимала, что были такие вещи, в которые нос лучше не совать.
— Я не должна знать этого, да? — тихо поинтересовалась девушка.
— А тебе нужно это? — так же тихо ответил Петр.
Она покачала головой, так же, так же как качал головой дядя Саша. Он всегда говорил, что если тебя тревожат какие-то мысли, то нужно думать о чем-то спокойном. Например, о текущей воде.
Но как только Ильяна подумала о воде, ей сразу на ум пришла река, а потом — и Сова.
— Я стараюсь не вмесшивтаься в это, — с усилием воли заставила себя произнести она, — папа, я люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя, мой мышонок, — обнял Петр дочь, — будь умницей!
Договорились?
Да, хорошо говорить: будь умницей!
Но Ильяна решила твердо: думать только о приятном.
Шаги Петра всегда можно было услышать издали. И потому Эвешка, услышав поступь мужа, постаралась сосредоточиться и не думать хотя бы сейчас о семейных неурядицах. Лучше думать о нужном — о травах на продажу, о приправах, которые нужно не забыть положить в тушенное мясо.
Кочевиков, отворив дверь, прошел в избу, снял шапку, обнял и поцеловал жену. Но Эвешку обмануть было трудно — она сразу поняла, что сейчас начнется самое неприятное. Петр наверняка встретил девчонку во дворе, и она нажаловалась ему. Ну что за день сегодня!
И потому Эвешка, чтобы побыстрее замять дело проговорила:
— Да знаю я, что там с Ильяной неладно! И она расстроена и я тоже.
— Ерунда, — прошептал Петр ей на ухо, — Эвешка, это все ерунда!
И женщина почувствовала неимоверную усталость.
— Знаешь, — проговоила она, — С Ильяной каждый день все труднее и труднее.
— Но она мне сказала, что не понимает, что ты так беспокоишься.
— Я вовосе не собиралась ругать ее, просто поговорила с нею. Она вечно не в духе! Просто невыносимо!
— Эвешка, для чего вы злите друг друга? Она вообще не может понять, почему ты каждый раз на нее сердишься.
— Ладно, я скажу тебе, из-за чего мы поругались. Она уверена, что знает все на свете, что мы просто не можем ее понять. Мы, дескать, не понимаем ее только потому, что не согласны с нею во всем! Как тебе это нравится? И она вообще никого не хочет слушать! Что с нею дальше будет?
— Ерунда!
— Петр, перестань подначивать, я не девочка! Я знаю, что все это серьезно!
— Эвешка, но на меня-то не нужно сердиться!
— Плохое время, скверное… И вообще, сегодня отвратительный день!
— Нет уж, ты меня все-таки выслушай! Я тебе верю! Все, что случилось с тобой в шестнадцать лет — это только твоя вина! Отец воспитывал тебя, как мог. Ты не верила ему, не могла пожаловаться ему на жизнь. Что же, он сам выбрал свой путь! Но ты ни в коем случае не позволяй ему учить нашу Ильяну! ты поняла меня?
Эвешка почувствовала озноб. Снова говорили о шестнадцать годах! Даже в объятиях мужа ей стало не по себе. И сразу рубленные стены дома словно застонали: домовой услышал ее страдания!
— Его больше нет! — отозвалась женщина, — от него ничего не осталось!
Только то, что он передал Александру! Ты спроси его…
— Ха, кроме только того, чему он вас учил! Эвешка, ведь он многого от вас хотел, да?
— Я не собираюсь учить этому и Ильяну! — Эвешка резко повернулась, выскальзывая из теплых сильных рук мужа, — черт побери! Петр, я не учу ее тому, чему отец учил меня! Незачем ей это знать! Все, что я хочу от Ильяны — это только то, чтобы она больше была подготовлена к жизни!
— Что ты, не сердись на нее! Она все время старается угодить тебе, только это у нее не выходит!
