— Ну тогда решили! — сказал Петр, пытливо глядя на него с другой стороны стола.
Эвешка расчесывала свои густые волосы. Муж ее все время говорил, что никого еще не знал, кто бы так носился со своими волосами. Но она чувствовала, что Петру нравится, когда ее волосы в порядке. Только что она закончила рассовывать по углам избы мешочки с пахучими травами и сушеными цветами, чтобы там стоял приятный запах. Вот и сейчас Петр подошел к ней. Он наклонился и поцеловал жену. Эвешка даже глаза закрыла от удовольствия.
Наконец она и сама обняла его. И тут же разразилась потоком слов — просила прощения за свое немногословие за ужином, за непочтительность и грубость. Так все получилось, говорила она быстро, прямо весь день все из рук валилось. А вечером еще хлеб подгорел…
— Хлеб был вкусным! — тихо сказал Петр.
— Если бы так! — вздохнула она. Петр ничего не ответил — он знал, что при стряпне жена пользуется и своими знахарскими рецептами! Но вот с волшебством у нее было строго — она, конечно, учила каким-то хитростям и дочь, но старалась, чтобы хитрости в основном были по хозяйственной части.
Эвешка, кладя голову на плечо мужа, тихо спросила:
— А когда ты собираешься по реке вниз, в Анатольевку?
— Даже не знаю! Все зависит от погоды! Может, дня через три-четыре… А что, все уже готово?
Впрочем, этого вопроса можно было не задавать — Эвешка была отличной хозяйкой, и она наверняка уже давно все подготовила, что нужно. Еще с поздней весны изба наполнялась ароматами трав и цветов, которые она сушила для продажи. Тут были разные целебные снадобья. Такие вещи всегда пользуются большим спросом, и потому на плохую торговлю оснований жаловаться не было. Но теперь Петр что-то не видел ее упаковывающей травы и коренья. Возможно, именно поэтому он как-то не думал о сроках отплытия. Погода в этом году подвела, и из-за нее начались разные бедствия.
— Поплыву, когда скажешь! — улыбнулся Петр, чтобы как-то польстить жене — она вон сколько работает, а ему иногда даже невдомек оценить плоды ее трудов, — там у нас муки еще на месяц хватит? Если нет, то там должно зерно лежать. Или, вот что… Может, вы с Ильяной со мной тоже поплывете? Саша может присмотреть за этим всем, если с нами не поплывет!
Он уже давно мне предлагал так сделать!
— Я посмотрю, как все будет…, — пробормотала она, лежа на его плече.
— Послушай, у тебя ничего не болит? Ты здорова? — спросил Петр, хотя знал, что ведуны и колдуны никогда не болеют, не говорят, сколько им лет, и им не свойственны многие вещи, которые так досаждают обычным людям. Но зато они болели другими болезнями. Им куда больше, чем простому люду, были присущи боязливость, беспокойство, ответственность за других, за свое волшебство.
Эвешка всегда чувствовала себя настороженно — ведь она была уже фактически мертва сотню лет, но скрывала это. Волшебство помогало ей в этом. Потом она вышла замуж за такого вот сорвиголову, но он никак не мог понять всех ее страхов и беспокойств.
Но Эвешка и в самом деле чувствовала, что с нею что-то было не так.
Какое-то чувство внутреннего беспокойства постоянно напоминало о себе.
Но что это могло быть такое? Впрочем, Петр все же считал, что понимает женщин достаточно — по крайней мере тех, с которыми он общался в годы своей бурной молодости. Но то в основном были купчихи да скучающие дочки кабатчиков. Характер жены его мало интересовал, только иногда он удивлялся, как такое может быть — одним только желанием или заклятьями заставлять заставлять попутный ветер надувать паруса.
Но для него Эвешка была женой, и потому все ее таланты он справедливо рассматривал как принадлежащие ему.
— Да нет, — наконец подала голос Эвешка, — ничего у меня не болит!
Просто как-то муторно на душе… Не знаю, может быть, это предчувствие перемены погоды?
— Но она же хорошая пока!
— Погода может измениться в любую минуту…
Неужели она опять что-то мудрит с погодой, подумал Петр. И все из-за нежелания отпускать дочь из дому ездить на лошади! Но сколько можно держать девчонку возле себя — ей уже пятнадцать лет, скоро будет невеста!
— А поточнее нельзя? — спросил Кочевиков немного раздраженно.
— Чего поточнее! Нет, вам и вправду надо отправляться! Или на лошадях, или по реке — но чего дома- то сидеть!
Петр удивился такому резкому изменению настроения, но решил не подавать виду.
— Значит, обратно в Киев посылаешь меня? Я что же, надоел тебе, может?
— Перестань! — она тоже стала выходить из себя, — ты мне никогда не надоедал!
— Может, что-то случилось с Ильяной?
— Нет!
— Перестань, я знаю, что ты и она сегодня какие-то не такие!
— Как это?
— Я сказал ей, что завтра поедем кататься на лошадях, их пора размять.
Ты знаешь, что она давно этого ждала! А последний месяц, так вообще уши мне с этим прожужжала! И вдруг на те, заявляет, что хочет остаться помочь тебе на кухне! Каково, а? Она что, правда хотела с тобой остаться?
