Внезапно земля вокруг них задрожала, появились трещины, посыпались камни. — Очень много лошадей, — сказал Хесиен, оглянувшись назад.
— Все в Ненейне, — добавил Чи.
Наверно, если бы он обернулся, то отсюда, с вышины можно было бы увидеть замечательное зрелище: весь Мант, и Нейсирн Нейс и Сейирн Нейс, и, возможно, даже равнины и холмы за ними, вообще все, что ясный день разрешал увидеть.
Но вид этого мира будет мучить его, впоследствии.
Здесь слишком много знания: он понял ее мысль. Скаррин рискнул, непозволительно рискнул, оставив свою юную кузину рядом с ослабевшими воротами, разве что есть какие-то стражники, мешающие подойти близко, пока ворота окончательно не умерли.
Но нет — здесь нет никаких стражников, насколько можно верить своим глазам: только испорченные леди механизмы и искаженные ворота, и слишком много тех, кто охотно оживил бы ворота и использовал их силу для себя — не по мерке Скаррина, конечно, но все равно смертельно, смертельно в делах миров, звезд и солнц, смертельно в делах, в которых понимала Моргейн, а он нет.
А сейчас он плакал над двумя обреченными на смерть лошадями, и всем сердцем хотел бы встретиться с врагом.
Но нет, никого не было, только в воздухе висело ощущение урагана, и кололо в голову. Эрхин с трудом шла по земле, немного боком, грызла удила, и была готова в любой момент убежать обратно; и остальные лошади, с округлившимися глазами, мотали головами и ржали, недовольные этим местом.
Присутствие Скаррина — человек защитил себя от убийства и случайностей, сохранив себя в воротах — что бы с ним не произошло, обыкновенный переход через ворота позволит ему немедленно завладеть новым телом: совсем другое, отличное от кел знание, сказала Моргейн.
Отличное — корень и ветки.
И назвала Скаррина родственником — каким бы не было его настоящее имя.
Или ее.
Огромные Ворота медленно выплывали из складки горы, прикрытые стоячими камнями — огромная каменная арка, через которую, как горячечный бред, мерцало синее небо. Конь Хесиена, с дикими глазами, упирался и грыз удила, чалый Чи мотал головой и вздрагивал, но Сиптах, прижав уши к голове и насторожившись, шел вперед, слушаясь поводьев и зная, куда идти и что он должен сделать. Моргейн отпустила поводья и потрепала его по плечу, успокаивая перед предстоящим прыжком.
Ближе и ближе, острожным шагом. Врагов рядом не было. На вершине они были одни, и Дорога вела к месту, где сам воздух имел звук и плотность, и поглощал всякие мелкие звуки, вроде стука копыт и звяканья сбруи.
— Отсюда можно увидеть город, — сказал Хесиен, глядя назад через плечо.
— Попрощайся с ним, навсегда, — ответил Чи, которого, похоже, уже полностью захватила магия ворот.
Она достигли конца дороги. Остался пустой каменный склон, ведущий к самим воротам, на котором остались следы от сотен ног, копыт и колес фургонов. Моргейн натянула поводья.
— Вперед, — приказала она Чи и Хесиену, взмахнув рукой. — Я еще должна кое-что посмотреть на этой стороне. Я догоню вас, не бойтесь.
Чи подобрал поводья, ударил пятками в бок жеребца, рыжий чалый заупрямился, хотел повернуться, и Хесиен подался в сторону, чтобы его конь не увидел борьбы.
— Ранин, — сказал Чи.
— Ворота закроются без предупреждения. Нет времени! Если он успеет, придет. Мы не можем ждать его. Вперед!
Чи, усиленно работая поводьями, старался сдержать чалого, но тот сражался и грыз удила. Лицо Чи нахмурилось. Он смотрел на Вейни, только на него, и Вейни на мгновение перестал дышать, когда Чи опять повернул своего коня.
Опять и опять. Когда он повернулся в следующий раз, он взглянул на Вейни усталым взглядом, все более и более недовольным.
— Как и лошадей, да? Послать нас —
— Миледи дарит вам проход! — крикнул Вейни. Сила ворот сжала воздух, как надвигающийся шторм. Волосы трещали, металл жалил, когда рука касалась его; он почувствовал это, когда рука легла на рукоятку меча. — Вперед, в Ворота!
— Милорд, — взволнованно сказал Хесиен, сражаясь со своим конем.
— Милорд, наверно это безопасно. Леди сама установила это в воротах, — сказал Чи и посмотрел в ее направлении, а потом на Вейни, медленно, тяжело поднимая поводья. — Не так ли? Там ловушка, а?
— Она не ставила никаких ловушек, — тихо ответил Вейни.
— Нет? — Долгое молчание. — Значит леди подозревает, что ловушка уже там. Разве нет?
Вейни не сказал ничего. Он не мог придумать никакого ответа.
— О, мой друг, — тихо сказал Чи. — Что вы собираетесь сделать? Грозить нам смертью — и заставить рискнуть?
— Смерть вам не грозит, — сказала Моргейн. — Это точно. Там, в воротах, вас ждет
— Иначе вы убьете нас. И что в этом хорошего, для нас? — Чи опять повернул жеребца, твердой рукой держа поводья. — Как вы узнаете? Как вы знаете, что это безопасно?
— Риск только для одного, — сказала Моргейн. — Это правда. И этот один не будет мной. И не Вейни. Обещаю тебе. — Она подняла руку. — То, что в воротах, не убьет.
Чи долго глядел на нее, очень долго. Потом медленно перевел взгляд на Вейни.
— Прости ее, — сказал Вейни, глядя в землю. — У нее нет выбора.
— А
— У нее нет выбора. У меня есть. Ради ее безопасности — я не могу. Я даже не могу предложить тебе честный поединок.
— Это нечто отвратительное?
— Нет, милорд. Совсем нет. Это Скаррин, ждущий в воротах. Мы не в состоянии избавиться от него, увы. Вот правда. И ловушка. Один из нас — должен стать хозяином для нашего врага.
Чи рассмеялся, коротко и тихо; потом рассмеялся во второй раз, заставив своего жеребца повернуться еще раз. — Он мог. Мог, ублюдок. Так вот что он имел в виду.
Третий смешок, самый короткий из всех. — Малыш настаивает, что все логично. Он берет реванш. Он смущает меня. Он приказывает мне — мы лучше приспособлены для боя. В этом он видит свой реванш, по отношению ко мне. А я — по отношению к нему. Провались ты в ад, парень! Пошли ли вы все с вашими выборами. Хесиен! — Он натянул поводья, повернувшись в сторону ворот. — Хесиен!
— Нет, милорд! — крикнул Хесиен и его конь загородил путь Чи.
— Давай устроим скачки, — сказал Чи, ударил концами поводьев чалого по спине, пятками по бокам. Рыже-чалый полетел, и Хесиен устремился вслед за ним на своем жеребце. — Пусть
Ворота взяли обоих. Одного — и второго. Хесиен не отстал ни на йоту.
Вейни закрыл глаза, и долгое-долгое мгновение сидел, пока не услышал, как Моргейн подъехала к нему, ее живое тепло коснулось его. Он открыл глаза и посмотрел на пустые ворота, вздымавшиеся к небу перед ними, и синее небо опять мерцало там, где мгновение назад была чернота космоса.
— Теперь безопасно, — сказала она, протянула руку и коснулась его руки.
— Это был Чи и Киверин, — сказал он и задрожал, как будто холод ворот пронзил его со костей. —