характерным колыханием, при котором перспектива предметов начинала меняться. Я долго об этом рассказываю, на самом деле все произошло в считанные секунды. Почти сразу же из этих облаков сконденсировались шары. И тут из одного шара в сторону огоньков, с быстротой молнии метнулось что-то длинное и блестящее. Подобно длинному щупальцу оно ткнулось в один из огоньков и он, вспыхнув, исчез. А затем, в последующую секунду, последовала беспорядочная `стрельба` по огням. В мгновение ока все огни были `расстреляны`, и шары, полыхнув волной горячего воздуха, исчезли. Воцарилась тишина. Я, оцепенев, сидела на корточках, спрятавшись за песчаный замок, который так долго строила. Меня била нервная дрожь, зубы стучали. За этим всем я и не заметил, как со стороны дома приближался отец. Кажется, он искал меня. Я поняла, что остаться незамеченным мне не удастся, так как следы моих ног остались бы, если я надумала бы бежать. Когда отец подошел совсем близко, я отступил в набегающую волну воды, а затем, как только он повернулся спиной, `вышел` на видимую сторону.
Несколько опытов, которые мы провели после этого, убедили меня, что в случае опасности отец мне оказать помощь `там` не сможет. Я согласился делать это только при нем, хотя понимал что, в сущности, это положения не меняет. Спустя несколько дней отец рассказал мне об историях Тома про мерцающие огни в горах. Я подтвердила их существование. Оказывалось, они были видны и обычным зрением. Было вполне возможно, что Том с такого большого расстояния не мог заметить других `гостей`. Это надлежало выяснить, и мы сговорились с отцом проследить как и когда эти `охоты` происходят, чтобы отец и Том посмотрели на это все со стороны. Наконец-то мы займемся настоящим делом! Мы решили ходить каждый день на это место в одно и то же время и наблюдать.
Результаты оказались неожиданными. Практически, каждый день мы замечали один или два огонька. Но они быстро возникали и, почти сразу же, гасли, и, сколько мы не ждали, больше их не было. Проведя такую разведку, мы порешили ехать к Тому.
На следующее утро мы собрали кое что из еды, взяли свежие газеты для Тома и отчалили. Он встретил нас на пирсе. Он всегда выходил нас встречать, видя нас в бинокль чуть ли не отплывающими от дома. Поздоровавшись, мы отправились на берег, где, к нашему изумлению, Том подошел к старому пепелищу костра и, разворошив его, достал десяток яиц.
— Печеные яйца, крабы и доброе вино времен царствования великого короля, врать не буду, не помню какого! С этими словами он направился к дому. От такого угощения было трудно отказаться и мы направились следом. Сев за стол отец хотел спросить что-то Тома, но он прервал его:
— Сначала морской салат, крабы, потом яйца и вино, а уж потом разговоры.
Мы `вылезли` из-за стола часика через два. Кактус все еще уплетал свое угощение из сгущенного молока и клубничного варенья. С видом знатока он, не торопясь, похрюкивая и причмокивая, смаковал эту смесь, от которой даже у меня, наверно, слиплось бы все что можно. Я углубился в кресло с банкой манго, а Том и отец налили себе вина.
— Ты не шутил, когда говорил об огнях, что появляются у гор? — спросил отец. — Мы видели нечто подобное несколько дней назад, и я сразу вспомнил твой рассказ. Я хотел бы какие-нибудь подробности об этом явлении.
— Ну, я не так много знаю, сколько видел. — ответил Том.
— А как давно это здесь?
— Да сколько себя помню, да вот еще и мой дед говорил об этих огнях. Правда, они не очень их жаловали. Сам понимаешь, суеверия там разные.
— А были поводы?
— Абсолютно никаких! Они никогда ничего плохого не приносили и не предвещали. Один инженер даже приезжал, говорил что это все от смещения пород в скалах. Потом приехали какие-то пижоны с приборчиками и сказали, мол, это все ерунда. Стоят и стоят, ничего там не смещается.
— Ну и чем кончилось?
— А тем и кончилось. Оставили все как есть да и забыли. Разве вот только детишек иногда пугают.
— А рядом с огнями ничего больше не видели?
— Да нет, никогда. А что?? — Том настороженно вгляделся в лицо отца. -Никак вы что нашли?! Клад какой?
— Нет, Том, клада мы не нашли, но кое-что имеется. Если уж так интересно, поехали да посмотрим.
— А что смотреть-то будем?
— Да вот паренек мой кое-что подсмотрел.
— Ну тогда, конечно, поехали.
— Единственное препятствие. Нам придется ехать не на один день.
— Вот даже как! Ну теперь я уж точно не откажусь. Значит дело стоит. Не будем терять времени!
— Не так быстро, ехать нужно к вечеру. Виднее будет. Я думаю часам к семи в самый раз, а то в восемь уже темнеет.
— Тогда чего вы раньше времени взбаламутили меня?! Идем на берег. Сегодня у меня для вас обширная программа развлечений на воде. У нас еще пол дня впереди.
Весь день мы втроем (я, отец и Том) были заняты боями на надувных шинах. Как угорелые мы носились в полосе прибоя, бешено молотя руками и кидая друг на друга лассо. Было очень весело и мы даже на время забыли о деле, что предстояло нам вечером. Том был в старой ободранной шляпе, которая была утыкана перьями, облезлой половой тряпке, которую он называл `пончо`, и в набедренной повязке. Мы с отцом тоже нацепили тряпки вокруг пояса, раскрасились с ног до головы `боевым рисунком каманчей` и воткнули перья в веревки, обвивавшие наши головы. Еще смешней было то, что `боевой рисунок` под брызгами превратился в сплошную разноцветную кляксу. Если бы кто увидел нас в этот момент, наверняка принял бы нас за, уцелевших чудом, дикарей-людоедов, разъезжающих на автомобильных шинах по волнам. Том был старый стратег и необычно хитрый на выдумки, отец же был самый быстрый из нас, а я мог только увертываться от них, и в этом я немало преуспел. Старик казалось шутя играл лассо, улепетывал от нас, делая отчаянное лицо, потом резко разворачивался и взмахивал рукой. Лассо молнией пролетало метров десять-пятнадцать и послушно обвивало кого-нибудь из нас. Я не заметил, чтобы он хоть раз промахнулся. В этот миг в голове у меня возникла идея, касающаяся меткости Тома. Она могла нам очень пригодиться.
Пока мы играли, еж деловито сновал по куче сваленных на берегу водорослей и отыскивал мелких рыбешек, застрявших там. Для него не было прекрасней запаха, чем ужасная вонь разлагавшихся на солнце водорослей. Хотя нет, любимым его запахом был запах хвои, которой ему устилали корзинку, где он спал и в которой ездил. Хвои здесь не было, но отец, когда ездил в поселок за едой, топливом и пресной водой, покупал там у кого-то хвойные ветки, иногда сосновые, иногда пихты. Очевидно это ему доставала тетя Денни, которая с ума сходила по всякой живности и всегда держала у себя дома кошек, собак, птиц, змей и еще уйму всяческих представителей фауны, включая блох и клопов. Отец только раз брал меня в поселок, боясь как бы я вдруг не растворился на глазах у всех.
Из всего увиденного, тетя Денни поразила меня, конечно, больше всего. У меня аж голова кругом пошла от количества и разнообразия зверей у нее в доме. Охранявшая дом собака сменилась кошкой, охранявшей коврик, об который следовало вытирать ноги, а затем попугай с люстры провозгласил `здравствуйте, дорогие гости!`, и они вместе с вороном дружно закружились вокруг люстры. Главной достопримечательностью был конечно удав, унаследовавший фамилию великого писателя и звавшийся Шекспиром. Он гордо возлежал посреди комнаты, и в его глазах, казалось, застыл вечный вопрос: `Быть или не быть?`.
Тетя Денни стала, естественно, главной почитательницей нашего ежа и, в дальнейшем, всегда посылала ему с папой всяческие лакомства, справляясь о его самочувствии и настроении. Папа, в свою очередь, тоже иногда возил Кактуса в гости к ней, где он, кстати, приобрел себе большого друга в лице (кого бы вы думали?) серого кролика.
Так вот, пока Кактус копался в `дарах моря`, уже наступил час отплытия. Тут-то я и предложил: а не попробовать ли Тому поймать `призраков` чем ни будь? Отец согласился и передал Тому, что возможно нам придется кое-кого половить. Глаза у Тома еще больше разгорелись:
— Охота?! Э-хе, что ж вы мне сразу не сказали! Крупная ли дичь?
— Том, единственное, что мне известно; если мы не поймаем его с первого раза, последствия могут
