- Золотые слова, - хмыкнул Леха. (Такой же идиот, как и она. На поражение! В большинстве случаев в локоть или в кисть вполне достаточно.) Муся, ну покажи пушку, покажи!
Марина демонстративно вздохнула, но принесла 'беретту' старого образца. Леха тотчас схватил ее и стал разглядывать. Сказал уважительно:
- Серьезная игрушечка! На вооружении в американской армии...
Мысленно я возвел очи горе. Дурачок ты мой, дурашка! Американская армия! Он даже не видит, что эта модель не под девятимиллиметровый патрон, а под семимиллиметровый, - куда уж дальше ехать! А, пускай выделывается. Раз все обошлось, - я буду кроток аки агнец.
Они болтали. Они смеялись. Я молчал. Резвитесь, дети мои, резвитесь, вы счастливы и невинны, а я старый солдат и не знаю слов любви, моя участь - платить налоги и спать спокойно. С молодою женой мой соперник стоит...
- Друзья, мы собирались сходить куда-нибудь развеяться, - напомнил Алекс. - Завтра не могу, а послезавтра приглашаю вас обоих. Например, в 'Стоунхендж'.
- Давайте в воскресенье, - поддержала его Марина. - Завтра я тоже не могу: надо к одним знакомым съездить. Скучный визит, но необходимый. Ванечка, ты как?
- В воскресенье так в воскресенье. В 'Стоунхендж' так в 'Стоунхендж'. Мне все равно, у меня нет светских обязанностей, - вздохнул я.
Марина снова взяла гитару. Очи черные, очи жгучие... Скатерть белая залита вином... Неужели кошмар закончился, все будет хорошо? Подойди ко мне, ты мне нравишься, поцелуй меня - не отравишься... Ей бы на сцену, черт возьми! За душу берет, за сердце хватает. Все забытое вспоминается - нет, нет, только ни о чем не вспоминать.
Сперва ты меня, потом я тебя, потом вместе мы расцелуемся... Жалко, нет у меня связей в шоу- бизнесе, ей бы промоушн хороший... какой голос пропадает - теплый, нежный... Поцелуй меня - не отравишься, сперва ты... гитара нежно и глухо...
Какое счастье, что этот дурацкий Олег жив и здоров. Завтра зайду к нему - может, сумею чем-нибудь помочь. Я должен принести искупительную жертву, задобрить злых духов, вести себя тише воды, ниже травы, быть добродетельным, и все обойдется, чаша сия минует нас. Нет, разумеется, все, что я навоображал и навыдумывал - просто бред, но на всякий случай постараюсь задобрить судьбу: все люди так делают, даже самые умные, даже самые материалистичные. Однако мне пора домой: уже два часа ночи.
- Муся, спасибо, был классный вечер, - сказал я. - Патрули уже спят. Позволь откланяться.
Леха тоже встал. Дурак - оставайся. Отныне я чужой на этом празднике жизни. Если случится, что друг влюблен, а я на его пути - уйду с дороги, таков закон...
- Мальчики, не выдумывайте глупостей! - пропела Маринка тоненьким голоском. - Куда вы пойдете посреди ночи, в наше-то время да без оружия? Хозяин собаку не выгонит! Непременно вляпаетесь в историю, и депортируют вас в какое-нибудь Зюзино без права переписки.
- Нет, спасибо, - сухо сказал я. - Пойду. Авось не депортируют.
- Этот диван если разобрать - на нем восемь человек помещаются. Оставайтесь!
Я закусил губу чуть не в кровь. В эту минуту я бы мог Маринку ударить. Да она больная, маньячка, сводня! Все-таки проститутка есть проститутка. Может, у нее в стене между гостиной и спальней - дырка? Бесплатное кино хочется посмотреть? Однако интересно: как только я решил стать добродетельным человеком - так сразу начал всех окружающих судить, на всех злиться...
- ...Ванька, что ты, ей-богу? - продолжала Марина. - Не все равно тебе, где спать? А мне спокойнее, не переживать за тебя. Можете телевизор включать как угодно громко, у меня в спальне полная звукоизоляция. Немецкая система, кучу бабок стоила... Постельное белье вон в том ящике. Леха, смотри: чтоб диван этот разложить, нажми вот сюда, потом дерни за ручку...
Завершив инструктаж, коварная хозяйка мгновенно улетучилась из комнаты. Я подошел к окну и прижал лоб к ледяному стеклу. Но лоб не пылал, а был тоже холодный. В голове с калейдоскопической быстротой завертелись всякие... ага, угадали, доверчивые вы мои: цитаты и литературные реминесценции. Сперва ты меня...ах, потом я тебя... о-о, черт, что мне теперь - руки себе рубить, как отцу Сергию, или дрова колоть, как Челентано? Дориан, возьмите себя в ру... поручик Ржевский, молча- ать...
- Чур, я не у стенки, - сказал Леха, расстегивая рубашку. Вид у него был абсолютно невозмутимый, непроницаемый, невинный. Надеюсь, у меня тоже как всегда. Он держался так, что можно было с равным успехом предположить: да, парень все понимает совершенно правильно, или: нет, парень вообще ни сном ни духом. Он очень аккуратно повесил свою пижонскую рубаху на стул. Я не оборачивался: следил за его отражением в темном стекле. Нет, Дориан, еще не поздно уйти! Человек слаб, и дорога в ад вымощена благими намерениями... Сперва ты. А, пропади все пропадом! Я расстегнул ремень на джинсах.
И тут по нервам ударил омерзительный Маринкин дверной звонок.
- Это, наверное, генерал пришел! - сказал я. Голос не выдавал моего состояния, пряжка только не сразу попала в дырку ремня, но этого никто не видел. - Теперь нас точно замочат.
Леха расхохотался, но, тем не менее, принялся поспешно надевать рубаху. Как знать: вдруг и впрямь хозяйкин любовник пришел?
- Прыгаем в окно? - предложил он. - Бедная Маруська! Прошлепали босые ноги, в дверь слегка поскреблись. Хозяйка вошла, окинув нас взглядом, в котором мне почудилось разочарование. А она что думала - тут уже дым коромыслом?
- Вообще-то я не открываю, если меня не предупредили о визите по телефону, - сказала она серьезно, - но учитывая последние события... у нас, к сожалению, нет глазка на двери...
- Кто-то из твоих? - спросил я.
- Исключено, - она поджала губы. - Никакие форс-мажорные обстоятельства не заставят моих знакомых неожиданно ввалиться ко мне ночью.
- Предлагаю открыть, - сказал я. - Муся, с нами можешь ничего не бояться. Впрочем, тебе решать. Если это все-таки окажется генерал, и мы тебя скомпрометируем...
Звонок раздался в третий раз, еще более длинный, громкий и истеричный, чем вначале. Как парочка киношных гангстеров или копов, мы с Лехой выскользнули на площадку и на секунду замерли, вжавшись спинами в створки двери, ведущей к лифту и лестнице. За дверью кто-то шумно дышал и переступал с ноги на ногу. Протянув руку, я осторожно открыл задвижку.
Не знаю, кто был удивлен больше. С полминуты мы молча таращились на Олега, а он на нас. Из кармана у него высовывалось горлышко бутылки.
- А я тут как бы... - произнес он, слегка покачиваясь.
- А мы тут как бы... - ответил Алекс.
- Гос-с-споди, - прошипела вышедшая Маринка. - Олег, тебе что здесь нужно? Не о чем мне с тобой говорить в полтретьего ночи. Спать иди.
- Не хочу спать. Давай поговорим. Ты обещала... - Он сделал движение, порываясь протиснуться в двери, Леха его придержал.
- Я?! У тебя и впрямь белая горячка. Мальчики, уберите его, или я за себя не ручаюсь...
Думаю, каждому хоть раз приходилось заталкивать в лифт пьяного, который этого не хочет и бешено сопротивляется, так что не стану описывать процесс подробно. Однако на улице Олег сразу успокоился. Возможно, уже забыл, зачем приходил и к кому. На ногах он держался относительно нормально. Алекс с неопределенной гримасой кивнул мне, решительно взяв Олега за плечо, развернул его налево, и они отчалили. Я перешел дорогу и через две минуты был дома.
Водевиль какой-то. Драма превращается в пошлейший фарс. Угораздило же этого алкаша припереться, разве можно так обламывать людей, чтоб ему провалиться, без укола теперь не уснуть. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Боги хотят, чтоб я был добродетельным; они дали знак, что принимают мою жертву, я на верном пути, ужастики закончились.
...декабря 200... года, суббота
