стал обладателем огромного количества золотого песка, валявшегося буквально в грязи. Взвесив и подсчитав, он обнаружил, что его дополнительный заработок составил $278. Звучит впечатляюще даже сегодня, а тогда это было целое состояние. Неудивительно, что поток желающих найти счастье на берегах Клондайка не иссякал: летом 1897 года в Доусоне проживали около 5 тыс. человек, а уже через год население города выросло в восемь раз.
Но действительно богатых людей в районе золотой лихорадки было примерно 90. Они имели состояния от $25 тыс. до 500. Как и в Калифорнии, среди богачей практически не было золотоискателей. Разбогатели в основном владельцы гостиниц, салунов и нелегальных игорных домов, а также те, кто поставлял в Доусон провиант и товары первой необходимости.
Что касается золотодобычи, то нормальные деньги этот вид деятельности стал приносить лишь с 1899 года, когда на Аляску пришли представители крупного бизнеса, скупившие целые ручьи, установившие на них спецтехнику и добившиеся от местных властей введения лицензии на золотодобычу в размере $2,5 тыс. в год, что поставило барьер на пути авантюристов-одиночек. Именно с появлением серьезных бизнесменов принято связывать окончание золотой лихорадки на Аляске. С 1905 года уровень добычи золота вообще пошел на спад, и Доусон из «золотого города» опять превратился в провинциальную дыру.
Плыви, Чарли!
Далеко не всем открывателям Клондайка была уготована завидная судьба. В частности, Роберт Хендерсон (тот самый Хендерсон, который открыл ручей Золотое Дно) узнал о происходящем едва ли не последним. Когда он спохватился, все лучшие места были уже расхватаны и ему удалось застолбить лишь несколько участков, на которых практически не было золота. Пережив инфаркт, он продал свои мини- прииски, чтобы оплатить медицинские счета. Лишь после продажи он узнал, что на одном из его бывших участков найдена богатейшая жила. С горя первооткрыватель решил покинуть Аляску. На пароходе его ограбили. От нищенского существования Хендерсона спасла назначенная правительством Канады пенсия в размере $200 в месяц «за заслуги перед канадским народом».
Тагиш Чарли, разбогатев, получил канадское гражданство и открыл отель. Его пускали во все салуны, куда был закрыт вход другим индейцам. После очередной пьянки «почетный белый», как называли его остряки, свалился с моста в реку и утонул.
Скукам Джим зарабатывал по $90 тыс. в год. Но что-то случилось с его психикой: он никак не мог остановиться, продолжал с упорством маньяка мыть золото по 14-16 часов в день и в результате умер от перенапряжения.
Лучше других устроился Джордж Вашингтон Кармак. Вместе с индианкой Кейт он поехал отдохнуть в Калифорнию. Там они весело проводили время, швыряя деньгами в буквальном смысле слова: разбрасывали доллары из окна своего номера в отеле. Порой возникали проблемы: неграмотная Кейт, чтобы не забыть, где живет, ножом вырезала на двери своего номера какой-нибудь рисунок. Кроме того, она имела привычку много пить. Выпив, она начинала драться, а подравшись, попадала в полицию. Кончилось тем, что Джорджу Вашингтону надоело давать взятки полицейским за освобождение жены из-под стражи. Он развелся с Кейт и вскоре женился на профессиональной проститутке Маргарэт Лайми, которая испытывала непонятную страсть к золотоискателям и еще до Аляски успела побывать на золотых приисках в Австралии и Южной Африке. Теперь она начала новую жизнь, и муж вместе с нею. Пьянки и разбрасывание денег кончились, а к золоту Аляски прибавились доходные дома, гостиницы и золотые рудники в Калифорнии.
Анастасия Фролова
Белая неблагодарность
24 декабря 1865 года, в Рождественский сочельник, шестеро молодых людей собрались в маленьком городке Пьюласки на юге США, в штате Теннеси, и ради собственного развлечения организовали тайное общество, нечто вроде клуба. У него быстро появились собственные ритуалы и униформа, иерархия и устав, а главное – громкое имя, которое хорошо известно и много десятилетий спустя, – Ку-Клукс-Клан. Как ни странно, Клан и породившая его эпоха остается предметом политических споров и исторических сближений по сей день. Одни считают его первой террористической организацией Америки и первой так называемой hate-group, то есть сообществом, объединенным ненавистью к определенной социальной группе. Другие видят в Клане пример героического сопротивления оккупантам, общенародного движения, пытавшегося поддерживать закон и порядок в условиях послевоенной разрухи и безвластия. Одни напоминают, что Клан, союзники Клана и самозванцы, пользовавшиеся его атрибутами, в 1860-1870-е годы убили больше американцев, чем террористы «Аль- Каиды». Другие охотно сравнивают использование регулярных войск северян для оккупации Юга после Гражданской войны с таким же не слишком удачным использованием американской армии против Ирака. В американских судах в последние годы один за другим прошли несколько громких процессов против клансменов 1960-х. Южные штаты до сих пор не могут решить, что символизирует флаг Конфедерации, часто присутствующий в том или ином виде на их собственных флагах: галантный, утонченный и героический Юг или позорный Юг рабовладельцев и судов Линча. А летом 2005 года американский сенат принял специальную резолюцию, в которой извинился за то, что федеральный закон, запрещающий суды Линча, так никогда и не был им одобрен...
Ночные призраки
В рассказе «Пять апельсиновых зернышек» Артур Конан Дойль объясняет происхождение названия «Ку-клукс-клан» звукоподражанием: похожий звук издает ружейный затвор, когда его взводят. Однако общепринятая версия вовсе не так зловеща: шестеро образованных молодых людей, ирландцев по происхождению и бывших офицеров армии Конфедерации, использовали греческое слово «киклос», означающее «круг» (имелся в виду круг избранных), и английское «клан». После творческой обработки получился «Ку-клукс-клан», или три загадочных «К». Выбор названия оказался удивительно удачным: историки считают, что стремительный успех Клана объясняется во многом именно правильным брендингом.
Поначалу ничего злонамеренного в новом обществе не было. Чтобы развлечься, юноши придумывали себе самые невероятные звания и должности, а по вечерам разъезжали по окрестностям в масках и одеяниях из простыней. Униформу дополнял колпак в форме конуса, делающий человека выше. Для новых членов были придуманы сложные ритуалы посвящения: новобранцу завязывали глаза, заставляли произнести несколько бессмысленных клятв, давали пару тумаков, после чего приводили к «королевскому алтарю» и водружали «королевскую корону». Когда наконец разрешали снять с глаз повязку, выяснялось, что алтарем служит зеркало, а вместо короны на голове имеются два больших ослиных уха.
Для непосвященных тоже устраивали розыгрыши. Всадник в маске подъезжал ночью к дому какого- нибудь негра и просил дать ему воды. Когда ему приносили ведро из колодца, он выпивал его залпом и просил еще. На самом деле у него под маской была спрятана резиновая трубка, через которую вода попадала в большой кожаный мешок, незаметный под балахоном. «Выпив» таким образом несколько ведер, всадник восклицал: «Я ведь не выпил ни глотка с тех пор, как пал на поле брани!» – и скрывался в ночи, оставив суеверного хозяина дрожать от ужаса. Наутро вся округа, разумеется, только и говорила о том, что гигантские белые призраки солдат Конфедерации разъезжают ночью по окрестностям. Негры еще очень хорошо помнили, как по тем же ночным дорогам разъезжали патрули белых, ловившие беглых рабов и тех, кто участвовал в мятежах на плантациях. А белые еще помнили дух пионеров, которые были скоры на расправу, если видели несправедливость или угрозу своей жизни, и при этом обходились без долгих судебных разбирательств. Обнаружив, какое впечатление они производят, клансмены стали сознательно запугивать негров и грозить им всякими карами, если те будут «плохо себя вести» (а вчерашние рабы были не прочь злоупотребить полученной свободой). Клан объявил себя «организацией, призванной защищать белых от возможных проблем с неграми». Забава имела все шансы превратиться в нечто вполне серьезное.
Все против всех
В конце 1865 года, когда был создан ККК, обстановка в южных штатах была, мягко говоря, сложной. Всего несколько месяцев назад Гражданская война закончилась поражением Юга. Города и плантации лежали в руинах. Солдаты побежденной армии, оборванные и голодные, возвращались домой. «Мы покоренный и униженный народ, – писал редактор одной из газет Южной Каролины в апреле 1865
