наши ноги. Мы смещаем свой центр тяжести туда, куда предварительно переводим деньги, свой капитал. Окрепнув в странах рассеяния, собрав с них свою дань, время от времени мы собираемся на земле наших прадедов для того, чтобы укреплять наш дух, наши символы, нашу веру в единство!
Мы собираемся для того, чтобы снова разойтись. И так во веки веков!
О том, как иудеи отравляют нашу Русь православную.
Несчастная Россия!.. Не нужно быть мудрецом, чтобы видеть, что ты гибнешь, — не надо быть пророком, чтобы провидеть, что ты гибнешь, — не надо быть пророком, чтобы провидеть, что ты погибнешь, если не опомнишься, если не положишь границ той необузданной свободе, какую захватили себе иудеи и их наемники и приспешники, изменники вере родной из сынов твоих! Мы, русские люди, дожили до того, что нас насильственно отравляют духовным ядом, нам не дают самой возможности иметь здоровую духовную пищу: иудеи нагло смеются над нами, подсовывая нам вместо этой пищи яд, всюду — только яд и никакого противоядия...
От чтения хороших книг отучили, все заполонила газета, а вся газетная печать — почти вся, за немногими редкими исключениями — в руках иудеев, и мы, читатели, должны или читать непременно только их — извините за выражение — зловонные листки, или же совсем не знать, что на свете Божием творится. Когда сидишь еще дома — можно выписать кое-что из патриотической печати, — надо правду сказать: по неимению достаточных к тому средств — какой-то захудалой, тощей сведениями, сообщающей нередко то, что в иудейских газетах напечатано уже два-три дня назад; но когда судьба заставит вас путешествовать, то вы уже обречены на плен иудейский, горший вавилонского. Ни на пароходе, ни на станциях жел. дорог, ни в вагонах — ни одной патриотической газеты. Спросишь 'Моск. Ведомости или 'Колоколъ' - отвечают: 'Нет'. 'Почему же не имеете?' -'Спроса нет'. — 'Да, вот я спрашиваю!' — 'Извините, не имеем . Или- 'Вышли все'. Да у вас и не было их!..
Загляните в сумку продавца, и пред вами запестреют все иудейские издания- и 'Речь', и 'Русь', и 'Биржовки', и 'Копейки, не говорю уже о 'Русском (когда-то действительно — Русском, в котором и мне не стыдно было, напротив — почетно — сотрудничать!) Слове , 'Современном слове' и т.д. А если загляните как-нибудь неосторожно в издания иллюстрированные, то краска стыда покроет ваше лицо: такая там печатается мерзость!..
Судите сами: можно ли уцелеть тут простому читателю/ А ведь газета в последние годы стала насущной потребностью массы полуинтеллигентов, что-то вроде папиросы или чашки чаю. Иудеи, прикрываясь заманчивым для недалеких людей словом 'свобода , захватили в свои цепкие руки и печатное слово, захватили, говоря коммерческим языком, газетный рынок, поставили нас в. невозможность противостоять им, и вот мы — в плену у них: чем хотят, тем нас и питают, особенно во время наших путешествий: точь-в-точь как содержатели буфетов: или ешь скоромное, или голодай в дороге. И это называется у нас свободою печатного слова! О, конечно, свобода отравлять русских людей, свобода издеваться над нами, над всем, что для нас дорого и священно! Но, господа власть имущие: ведь это плен, худший плена японского, немецкого, какого угодно, это плен жидовский: ужели это не видно вам?.. Или погибни Русь, лишь бы был неприкосновенен принцип свободы печати, свободы слова и т.д.? Нам говорят: и вы пользуйтесь тою же свободою, — кто вам запрещает!
Совесть, господа, запрещает! Мы не можем допустить тех способов отравления народа, какие допускают и на какие способны иудеи. Мы не имеем и тех средств, какими располагают для сей цели иудеи. У нас нет фондов, подобных кагальному, нет миллиардеров, бросающих миллионы на завоевание нашего народа, в надежде пить его кровь... Нет если вам жаль русского человека, если жалеете родную Русь и хотите, чтоб она еще жила среди народов земли, то гоните от нее прочь этих чужеядных насекомых...
На эти мысли навел меня недавний случай. Еду я в вагоне, один из спутников подает мне номер московского иудейского 'Руля' и говорит: 'Почитайте'. Говорю ему: 'Охота и вам брать в руки этот листок: разве не чувствуете, что от него несет чесноком?' — 'Да нет, — говорит,
— посмотрите, любопытная статья... Одно заглавие чего стоит! 'Новое религиозное сознание'! А в скобках: 'Что же такое голгофское христианство?' И тут же реклама автора, будто какой знаменитости: 'Статья Ионы Брихничева'. А под статьей опять стоит это же, столь милое редакции имя: 'Иона Брихничев'.
Взял я листок, пробежал статейку, писанную известным расстригою. Что же проповедует сей отступник от учения Церкви? А вот послушайте, чему он поучает читателей иудейской газеты. 'Христиане,
— видите ли, — на протяжении двух тысяч лет не усвоили себе христианского учения о благодати (милостыни хочу, а не жертвы)'.
— Заметим: даже текст слов Спасителя искажен: вместо 'милости' стоит 'милостыни', что, конечно, не одно и то же. 'До сих пор члены этих церквей называют себя рабами Господа, забывая о Богосыновстве, а следовательно, абсолютной свободе от заповедей — пережитых времен рабства', но не в том суть. Как видите, г. Брихничев, бывший православным священником, как будто не читал никогда молитвы Господней, начинающейся словами: 'Отче наш'... Совсем не помнит и слова Господа и Спасителя нашего: 'Если любите Меня, заповеди Мои соблюдите'. 'Но рабство есть зло, — поучает он, — следовательно, и заповеди не добро'... Слышите, читатель, что проповедует иудейский прислужник? 'Проповедуя личное спасение каждого человека, — говорит он, — как довлеющую цель и ношу (?!), которую каждый человек только и может понести, все современные христианские учителя и нехристианские законодатели учат исключительно самоспасению (?!). Все для себя, для спасения своей души'... Не правда ли: писать так, значит, вовсе не понимать самого духа учения о спасении. Как это непростительно бывшему священнику
— говорить ли об этом? Очевидно, ему и в голову не могло прийти общее правило спасения: 'Спасайся в Церкви, и ты будешь содействовать спасению многих душ'. Однако г. Брихничев изрекает уже свой суд на учение Церкви: 'Это жестокое (курсив автора) учение, по которому 'праведник' (знаки вносные показывают, что автор изволит иронизировать над этим словом) может покойно блаженствовать 'в раю' (опять те же знаки), когда грешник томится муками адского пламени, проводит последовательно, что и в общественной жизни здесь, на земле, проводится, благодаря ему, в большей или меньшей степени система самоспасания,, личной святости, дрожания только за свою шкуру ('моя хата с краю', — поясняет он в скобках)'. Поймите тут, что он хочет сказать? 'Христианство подлинное, голгофское, религия свободного человека учит иному: не самоспасанию и рабским добродетелям, а иному — Спасению Целого (прописные буквы автора). Не все для себя, а все — для всех (для тела и души всего человечества)'. Дальше автор развивает свою мысль в виде молитвы, размышления, патетически говорит о том, что 'Скорбь (опять почему-то с прописной буквы) Христа не прекратится и руки и ноги Его не перестанут кровоточить, доколь не отдельные лица будет подносить Ему ненавистный фимиам—личного самоспасания, личной 'чистоты' (опять в лапках', личной доброты, а пока весь мир, воскреснув, не прийдет в свободу чад Божиих, нравственными усилиямиотдельных его членов'.
Забыл несчастный экс-священник слова Господа, что на небесах бывает радость великая и о едином грешнике кающемся, забыл страшное пророчество Господа о том, что во второе Его пришествие нераскаянные грешники будут отосланы в муки вечные, а следовательно, и всеобщего спасения мира не будет... Эта ересь осуждена уже полторы тысячи лет назад, и не г. ,Брихничеву ее реставрировать... Далее г. Брихничев уже прямо богохульствует, говоря, что 'Христос не искупил мира, а положил начало совместному с нами искуплению', что 'всякие обещания спасения за чужой счет, хотя бы по вере — есть злая и опасная шутка', что покаяние состоит 'в отвержении всех своих старых верований, в бесповоротном и неуклонном (даже до смерти) осуждении рабской религии заповедей' и что это покаяние 'должно вылиться в какой-то свободной жизни, свободном усовершенствовании, исполненной Христова Огня (опять большая буква автора). Огонь очистит личность, Он же спасет мир'... Что же это за огонь? Автор отвечает: тот Огонь, о котором Христос сказал: 'Огонь Я принес на землю и как бы хотел, чтобы Он разгорелся!' Автор намеренно уклоняется от церковного толкования словес Господних и придает им какой-то, видимо, особенный смысл, ибо везде слово Огонь с прописной буквы... Он говорит: 'Огнем горящие, пламенеющие сердца человеческие, объединенные одним общим желанием воскрешения всего, составляет из себя то Вселенское Пламя, в котором земля и все старые тела сгорят'...
Едва ли найдется какой мудрец, который смог бы разобраться в этом богословствовании г. Брихничева; вероятно, он и сам не ведает, не дает себе полного и ясного отчета о том. что говорит. Но читатели иудейской газеты твердо запомнят, что 'заповеди — не добро', что, стало быть, их и не нужно, что где
