принципах, начинают вести себя так, что и нам, местным, дикарям, по их представлению, и не снилось. И хотя потом, по прошествии времени, как это было с американскими приватизаторами, случаются над ними суды, но и те лишь удивляются да качают головами: с каким только ужасом не пришлось столкнуться их несчастным пионерам на наших продуваемых всеми ветрами просторах! Ну а что с них взять, с этих русских варваров? Страна дикая, и законы дикие. И оказывается один из древнейших народов с одной из древнейших историй каждый раз на положении какого-то дикаря, на которого смотрят без уважения, но с некоторой опаской – когда у него есть ядерная дубинка.
Это подавляющее безволие имеет обратную сторону – бунт. Гораздо проще ведь, нежели проходить через изматывающие тяжбы, плюнуть, взять камень да и хряснуть судье по голове. Этакий Шемякин суд. Это проще, чем ходить по инстанциям, кляузничать, доказывать. Да и доказать ничего нельзя. И в России так было всегда. Даже великая русская литература не дает нам ни одного яркого примера, ни одного доказательства того, что все люди равны перед законом. Ничего похожего. У нас даже нет жанра судебного романа. Есть криминальный жанр, есть детективы. Но судебный роман, где судья в центре внимания? Попробуйте вспомнить хоть одно классическое произведение русской литературы, где в центре повествования был бы судебный процесс или главным героем был судья. Ну или хотя бы второстепенным персонажем, появляющимся в эпизоде. Чтобы несчастный герой оказался перед лицом мудрого судьи, который изменил всю его жизнь, вынеся справедливое решение. Вспомнили?
Вспоминать вы будете мучительно и долго, и я более чем уверен, что в памяти так ничего и не всплывет. Ну, пожалуй, единственное, что придет вам на ум, – это блатная лирика, когда судят несчастного бандита и выясняется, что он на самом деле сын прокурора, и конечно ему грозит расстрел. Вот, пожалуй, и все. То есть никакого положительного образа суда в русской литературе и искусстве нет. И нет никакого доверия к суду. Эта часть культуры практически полностью отсутствует. Это вам не мудрые притчи Соломона, не попытки сформировать понимание, кто прав и кто не прав. Это глубокая культурологическая убежденность народа, что перед законом не только не все равны, но и закон как таковой никому не нужен, все решают личные отношения. И что по отношению к тебе справедливость никогда не воцарится – ну разве что после твоей смерти, и что чем выше ты по лестнице поднялся, тем меньше шансов, что ты сильно упадешь. Система своих не отпускает. А там, где система держит своих, там никакого равенства перед законом нет и быть не может.
Поэтому коррупция в России многослойна, многосложна и напоминает раковое заболевание, которое проявляется метастазами. Вот метастазы, которые видны в расслоении общества, вот метастазы, которые видны в казнокрадстве, вот метастазы, видные в неработающей и неэффективной полиции и судебной системе. Но корень-то где? Изначально? Он не в несовершенстве законов, не в отсутствии механизмов. А в том, что и внутри себя мы не осознаем такой необходимости. Мы просто остро переживаем, когда нам не достается от общего пирога. Но если, не дай бог, нам перепала крошка побольше, как легко мы позволяем себе преступить законы, которые еще недавно казались нам незыблемыми, а любая попытка окружающих их нарушить вызывала наш гневный громкий крик!
Задайте себе честный вопрос. Вот если вам за это ничего не будет и вам завтра предложат мигалку, смогли бы вы отказаться? Ну пусть не мигалку, пусть даже удостоверение – вот вас гаишник остановил, вы корочкой махнули, и все хорошо. Да и сами мигалки – это же тоже коррупция. Это способ показать, что один выше другого. Да, есть правила дорожного движения, не то чтобы закон, но почти. Но и тут есть те, которые равны, а есть те, которые равнее. Я давно предлагал довести систему до логического завершения. Сами посудите: вот едешь ты по дороге, у тебя мигалка, все видят и понимают, кто ты. А когда вышел из машины? Я предлагал сделать маленькие мигалочки размером, может, с депутатский значок. Или, если надо, не дай бог, по торговому центру пройти, шляпы с мигалками. Как раз чтобы дорогу к кассе уступали. И всем удобно, и человеку приятно, и все осознают, как-никак, кто идет. И опять-таки, раз мигалок много развелось, то и внутри мигалочного сообщества тоже надо ввести определенного рода разделение. А то нехорошо, когда у всех одинаковые.
В свое время великий римский император Траян сформулировал, пожалуй, абсолютную максиму для всех правителей, сказав: «Я хотел бы быть таким правителем для народа, каким бы я хотел, чтобы был правитель, если бы народом был я». Часто ли мы, глядя на нашу историю, можем сказать, что хоть кто-то из наших правителей жил в соответствии с этой догмой? Нет. Увы, совсем нет.
Мы забыли два великих имени. Если бы я мог, я бы любого человека, который хочет стать государственным чиновником, насильно заставлял изучать историю Древнего Рима. Не Древней Греции – греки ничего не понимали в государственном устройстве, они придумали совершенно никчемные и не работающие в реальной жизни идеи управления, весь мир завалили пустыми терминами, и мир не знает, что с ними делать. Надо учить историю Древнего Рима. Не в школе в четвертом или пятом классе проходить, а подробно изучать в институте. Вне зависимости от того, кем человек потом станет, он обязан знать два великих имени, и известная римская поговорка должна стать для него родной. Точнее, это пожелание, и звучит оно так: «Чтобы ты был счастливее Августа и лучше Траяна».
Август и Траян. Два великих человека, создатели империи, заложившие основы реально существующего нынче порядка в государстве. Этот опыт надо учитывать. Он принципиально важен.
Что говорил Август, который, кстати, был страшно несчастлив в личной жизни? Он первый из императоров начал бороться с людскими пороками, сказав: «Обязаны рожать. Если не рожают – штраф, безбрачие – штраф, распутство – наказание».
Издав закон о наказании за распутство, император не делал поблажек ни для кого. Его собственная дочь изменяла мужу на глазах у всего Рима, и Август за это отправил ее в ссылку. Поэтому, кстати, и Овидию с его легкомысленными стихотворными виршами досталось как растлителю нравов – попал под горячую руку Августа, который тяжело переживал потерю дочери и жены, отправившейся в ссылку вместе с ней. Овидий был сослан, умер в изгнании на территории современной Молдавии. Там у римлян была Сибирь – в Молдавии и в Крыму, в Молдавию ссылали приличных пацанов, а евреев ссылали в Крым.
И тот же Август первым сформулировал правило, как надо строить отношения с провинциями, сказав, что с провинциями умный правитель ведет себя как пастух, который состригает шерсть с овец, но не забивает их.
Траян, при котором римская армия достигла вершины своего могущества. Император, при котором впервые в истории – две тысячи лет назад! – появилась должность заведующего полевым госпиталем, потому что легион не отправлялся в поход без собственных врачей, при котором уволенный легионер получал надел земли, роскошный дом и богатство, а воинская служба считалась привилегией. Первый император, рожденный за пределами Рима, на территории современной Испании.
Выпить любил страшно. Если бы Борис Николаевич Ельцин изучал историю, он бы взял на вооружение прием Траяна. В чем его суть? Траян сказал: «Приказы, которые я отдаю после длительного застолья, не исполнять». Но если бы Ельцина заставили учить историю Древнего Рима, мы до сих пор жили бы в Советском Союзе – это же очевидно, ведь все, кто подписывал соглашение в Беловежской Пуще, так, вежливо говоря, накушались от страха, что никто не стал бы это исполнять!
Траян, очень серьезно относившийся к своей личной охране, вручил кинжал ее руководителю со словами: «Этим оружием охраняй меня, если я буду прав, если же нет, обрати его против меня». Кто из тех, кто управляет нами, мог бы сказать такое? И кто бы после таких слов прожил хотя бы две недели? Ведь это очень тяжелый вопрос. Подумайте, разве тот же самый Ельцин мог сказать подобные слова, вкладывая кинжал в руки своей личной охраны? А руководители наших кавказских республик? А руководители регионов, давно забывшие о совести и грабящие напропалую?
Система кормления в России не существовала бы, если бы у нас был грамотный просвещенный правитель. Такого возможно обучить, но этого недостаточно. Главное, что борется с системой кормления, – это институт частной собственности. Почему каждый из нас на самом деле не удержится от того, чтобы в том или ином виде не создавать достойные жизненные условия для своей семьи незаконными способами? Потому что нет частной собственности. Есть только разговоры о ней, декларации. Но ведь это ложь.
Посмотрите, разве мы живем в домах, которые нам оставили наши прадеды? Разве у кого-то есть имущество, доставшееся от прапрадедов, – ну кроме, может быть, пары серебряных ложечек, одного полтинника и фарфоровой чашечки с выщербленным краем? Ну еще две книжки есть с ятями. И все. Где дом, где сад со столетними яблонями, где бабушкин сундук, набитый сокровищами? Ведь каждый раз приходится грабить. Каждый раз человек приходил на должность, и у него была голая задница и куча детей.
