оставить без наказания Александра бельзского, который засел в Перемышле со своими галицкими соумышленниками. Из всей дружины у Даниила осталось только 18 отроков, на которых можно было положиться; он созвал их на вече вместе с Дамьяном-тысяцким и спросил: «Хотите ли оставаться мне верными и идти со мною на врагов моих?» Те отвечали: «Верны мы богу и тебе, господину нашему, ступай с божиею помощью»; а сотский Микула прибавил при этом: «Господин! не раздавивши пчел, меду не есть». Старый дядька Даниила, Мирослав, привел к нему на помощь еще немного отроков, и с такою-то небольшою дружиною Даниил выступил к Перемышлю; на дороге, впрочем, присоединились к нему и неверные бояре, показывая только вид верности.
Александр, узнавши о приближении Даниила, бросил все свое имение и убежал в Венгрию, где вместе с Судиславом стал опять поднимать короля на Даниила; король послушался и с двумя сыновьями выступил к Ярославлю, где заперся воевода Даниилов, Давыд Вышатич, который отбивался целый день от венгров и отбился. Но у Давыда была теща, большая приятельница Судиславу, который звал ее не иначе как матерью: она стала стращать зятя и успела напугать его; тщетно товарищ его, Василько Гаврилович, муж крепкий и храбрый, уговаривал не сдаваться, тщетно переметчик, приехавший из полков венгерских, говорил Давыду, что ослабленные венгры не в состоянии взять города, — Давыд сдал Ярославль, только сам вышел цел со всем войском. Взявши Ярославль, король пошел к Галичу, а между тем отступление от Даниила боярина Климяты, убежавшего с Голых гор к королю, послужило знаком к измене всех остальных бояр галицких. Отнявши Галич у Даниила, король перешел теперь в дедовскую волость его и осадил Владимир Волынский; король Андрей, по словам летописца, удивлен был видом этого города, многочисленностию ратников, которых оружие и щиты блистали, как солнце. «Такого города не находил я и в немецких землях», — сказал он. И начальник в городе был надежный — старый дядька Даниилов, Мирослав. «Бог знает, что с ним случилось, — говорит летописец, — в старину он был храбр, а тут смутился умом и заключил мир с королем, без совета с своими князьями — Даниилом и Васильком, обязался уступить Бельз и Червень Александру». Сильно упрекали за это Романовичи Мирослава: «Зачем мирился, имея такое большое войско?» Старик отпирался, что не уступал венграм Червени. Как бы то ни было, король достиг своей цели, посадил опять сына в Галиче и ушел было в Венгрию, но скоро опять сын его Андрей поднял рать на Даниила: с королевичем был Александр бельзский, Глеб Зеремеевич, князья болховские и множество венгров. Соперники — королевич и Даниил виделись на реке Велье, но не уладились; из слов летописца видно, что виною этого была гордость Даниила, слишком понадеявшегося на свою силу. На другой день Даниил перешел реку у Шумска и дал кровопролитную битву венграм, причем воеводы уговаривали Романовичей воспользоваться выгодным положением на высоких горах, но Даниил отвечал словами писания: «Медляй на брань страшливу душу имать», — испустил полки свои вниз на неприятеля; оба брата приняли деятельное участие в битве, подвергаясь страшной опасности; но дружина Даниилова не отвечала храбрости князя своего и в конце дела обратилась в бегство; впрочем, урон, претерпенный венграми, был так велик, что они не смели преследовать неприятеля и отступили в Галич; Даниил с успехом продолжал войну до конца года, мерилом его успеха служит то, что заклятый враг Романовичей, Александр бельзский, перешел от королевича на их сторону, прислал сказать им: «Не годится мне быть нигде, кроме вас»; и братья приняли его с любовию. В следующем 1232 году королевич и Судислав выслали против Даниила воеводу Дианиша; Даниил поехал в Киев, привел оттуда на помощь князя Владимира Рюриковича, Изяслава, которого считают обыкновенно Владимировичем, внуком Игоря Северского, половцев и выступил против венгров, которые после нерешительной битвы должны были возвратиться назад; Изяслав в самом начале похода отступил от Даниила и, вместо того чтоб помогать ему, опустошил его же волость. Следующий 1233 год был счастлив для Даниила: Глеб Зеремеевич перешел на его сторону, после чего Даниил и Василько немедленно отправились к Галичу, где были встречены большею частию бояр: ясно, что переход Глеба произошел с согласия целой стороны боярской; Даниил занял всю волость, роздал города боярам и воеводам (как видно, с этим условием они и призвали его, не надеясь получить того же от венгров) и осадил королевича с Дианишем и Судиславом в Галиче. 9 недель стоял Даниил у города, где осажденные изнемогли от недостатка пищи, и дожидался только льду на Днестре, чтоб идти на приступ. В таких обстоятельствах Судислав придумал средство ослабить осаждающих: он послал сказать Александру бельзскому: «дам тебе Галич, только отступи от брата»; Александр прельстился обещанием и отступил. Но это вероломство не повредило нисколько Даниилу: скоро королевич умер, и галичане прислали звать Даниила на его место; Судиславу удалось уйти в Венгрию, но Александр бельзский был схвачен на дороге в Киев.
Даниил утвердился опять в Галиче; но ему суждено было измлада не иметь покоя: вражда встала на востоке между Мономаховичами и Ольговичами, и Даниил вмешался в нее. Еще в 1231 году Владимир киевский, угрожаемый Михаилом черниговским, присылал звать на помощь Даниила, и тот ездил по этому случаю в Киев; Владимир уступил ему из Русской земли часть Торческа, которую Даниил тотчас же отдал детям Мстислава торопецкого, шурьям своим, сказав им: «За добро отца вашего возьмите и держите этот город». Но нападение венгров вызвало Даниила из Киева. В 1233 году Владимир опять прислал звать его на помощь, потому что Михаил стоял у Киева; Даниил, спокойный теперь в Галиче со стороны венгров, пошел к Днепру и заставил Михаила удалиться. Не удовольствовавшись этим, Мономаховичи перешли Днепр, стали пустошить Черниговскую волость, забирать города по Десне, наконец, осадили Чернигов, поставили таран и били из него стену камнями, а камни были в подъем только человекам четырем сильным; но Михаилу удалось обмануть осаждающих, выйти из города и побить галицкие полки. Мономаховичи — Даниил и Владимир — возвратились в Киев, истомленные продолжительною войною, которую вели от Крещенья до Вознесенья, и Даниил уже сбирался идти домой лесною стороною, как пришла весть, что Изяслав с половцами воюет Русскую землю Владимир стал просить Даниила помочь ему и против поганых, старый дядька Мирослав просил за Владимира, и Даниил, несмотря на изнеможение полков своих, отправился в новый поход. У Звенигорода встретились они с варварами: Владимир и Мирослав стали теперь уговаривать Даниила возвратиться, но уже он не захотел. «Воин, — говорил он, — вышедши раз на брань, должен или победить, или пасть; прежде я сам вас отговаривал идти в поход, а теперь вижу, что вы трусы; разве я вам не говорил, что не следует выходить усталым полкам против свежих? а теперь чего испугались, ступайте!» Сеча была лютая, Даниил погнал половцев, но потерял коня и, видя, что все другие бегут, побежал и сам; а Владимир и Мирослав со многими другими боярами были взяты в плен. Даниил прибежал в Галич и по ложной вести, что Изяслав с половцами у Владимира, отправил все свои полки с братом Васильком на помощь этому городу; но как скоро бояре галицкие увидали, что князь остался без полков, то подняли крамолу, и Даниил принужден был уехать в Венгрию. Цель этой поездки состояла, как видно, в том, чтоб убедить нового короля Белу IV не мешаться в галицкие дела и дать время Романовичам управиться с врагами единоплеменными. Владимир Рюрикович освободился из половецкого плена, но не мог занять Киева, где сидел уже Изяслав, а союзник его, Михаил черниговский, занял между тем Галич; таким образом, у Романовичей осталась опять одна Волынь.
Следующие годы прошли, как следует ожидать, в беспрерывной борьбе: враги Романовичей предприняли наступательное движение на их волость, отправили войска с князьями болховскими к Каменцу, но бояре Данииловы с помощию торков поразили их и взяли в плен князей болховских. Михаил и Изяслав стали тогда присылать к Даниилу с угрозою: «Отдай нашу братью, а не то придем на тебя войною». Даниил не исполнил их требований, и они навели на него ляхов, русь и половцев. Но польский князь, узнавши о разбитии своего отряда у Червеня, побежал назад, потопивши много войска в реке Вепре; половцы же пришли не для того, чтоб биться с Даниилом, а чтоб опустошить Галицкую волость, принадлежавшую союзнику их Михаилу. Тогда Романовичи в свою очередь предприняли наступательное движение на Михаила; два раза мирились, и в последний раз Михаил уступил Даниилу Перемышль.
Между тем в Киеве произошла перемена: князь Переяславля Залесского и Новгорода Великого, Ярослав Всеволодович, решился воспользоваться усобицею на юге и утвердиться в Олеговой столице, как утвердился в Рюриковой; с другой стороны, усиление врага его Михаила черниговского и вообще усиление Ольговичей на счет Мономаховичей могло также побудить Ярослава вмешаться в дела юга, но, разумеется, он вмешался в дело не для того только, чтобы дать перевес Мономаховичам над Ольговичами, как делывал Мстислав торопецкий; оставя в Новгороде сына Александра, взявши с собою несколько знатных новгородцев, 100 человек новоторжан, полки переяславские и ростовскую помощь от племянников, Ярослав двинулся к югу, опустошил область Черниговскую и сел на столе в Киеве, выгнав оттуда Изяслава» Но страшные вести с северо-востока о татарском нашествии не позволили Ярославу долго оставаться в Киеве. Удалением Ярослава спешил воспользоваться Михаил черниговский: он занял и Киев, отдавши Галич сыну
