летчиками, но также и потому, что он с исключительным знанием дела посвятил меня в сущность современной воздушной войны.
Мы долго с ним беседовали. Обсуждали сравнительные преимущества и недостатки немецких, японских и советских истребительных самолетов. Денисов высказал свой взгляд на роль авиации бомбардировочной и истребительной не только сегодня, но и завтра, если придется воевать. Говоря о тактике истребительной авиации, он отметил, что на И-16 мало сбивали истребителей противника из-за малого калибра и разноса установленных в крыльях пулеметов.
…Денисов еще в 1937 году, учитывая опыт первого периода гражданской войны в Испании, по личной инициативе написал докладную записку руководителям Военно-Воздушных Сил и авиапромышленности, но записку оставили без внимания, никаких мер принято не было, и спустя два года в боях на Халхин-Голе недостатки наших И-16 и «Чаек» оставались прежними, в чем еще раз убедился Денисов. Тогда-то, вернувшись из Монголии. Сергей Прокофьевич и обратился к Сталину, который сразу же вызвал его к себе. Сталин очень рассердился, узнав от Денисова, что по его первой записке не было принято никаких мер. Он с большим вниманием выслушал Денисова и предложил все замечания изложить письменно и материал прислать ему.
Такую записку Денисов написал и вновь был принят Сталиным. На этот раз Сталин вызвал также наркома авиапромышленности М.М. Кагановича и дал нагоняй за равнодушное отношение к первым, двухгодичной давности сигналам Денисова.
Каганович оправдывался, но спорить по специальным вопросам с таким знатоком, как Денисов, ему было не под силу…
Сущность критических замечаний Денисова заключалась в следующем:
Концепция деления истребителей на маневренные и скоростные порочна.
У наших истребителей должна быть радиосвязь.
Стрелковое вооружение, как по калибру, так и по размещению на самолете, неудовлетворительно.
Немецкие истребители превосходят советские как по скорости полета, так и по стрелково-пушечному вооружению.
В максимальной степени я постарался учесть замечания Денисова при работе над нашим первым истребителем»[245].
Начавшаяся война прервала восхождение, а точнее – вознесение Денисова к вершинам власти. Она оказалась весьма отличной от событий на Халхин-Голе и финской кампании, а посему Денисов никак не мог найти в ней своего места. К тому же он сильно пристрастился к выпивке в ущерб служебным обязанностям, постепенно теряя свой багаж классного летчика и авторитет командира-единоначальника. Об этом свидетельствуют строки аттестации за 1942 год. В ней непосредственный начальник Денисова – заместитель командующего ВВС Приволжского военного округа генерал-майор авиации Игнатов в числе крупных служебных недостатков отмечает невыполнение Качинским училищем плана подготовки пилотов, наличие в ней большого количества летных происшествий. В качестве причин недобора плановых показателей назывались: отсутствие четкой организации летной работы, низкий процент выхода на полеты запланированной материальной части (в среднем 65–70%), отсутствие необходимого количества горюче- смазочных материалов, несвоевременное поступление новой материальной части.
Вполне понятно, что многое здесь не зависело от личности начальника училища, особенно в плане своевременного поступления новой материальной части и горюче-смазочных материалов. Что же касается летных происшествий, то они были обусловлены прежде всего плохой организацией полетов и предполетной подготовки, слабым знанием соответствующих инструкций и наставлений по эксплуатации техники постоянным и переменным составом, отсутствием постоянной жесткой требовательности начальников к подчиненным, формальным проведением методических занятий. Устранение, притом в кратчайший срок, перечисленных негативных моментов вполне было по силам волевому начальнику училища. У Денисова же этого не случилось.
Неоднократные сигналы о неблагополучном состоянии летной работы в Качинской авиашколе вынудили руководство ВВС ПриВО летом и осенью 1942 года создать две специальные комиссии для ее комплексного обследования. Все недостатки, к сожалению, подтвердились и начальник училища получил следующую оценку своей деятельности (не в пример предыдущим характеристикам):
«За период командования школой тов. Денисов показал себя недостаточно твердым и волевым командиром. В отдельных случаях проявлял малодушие и неумение решительно устранять недочеты в работе… Авторитетом как начальник школы пользовался мало. Лично летал редко и преимущественно на учебных самолетах старого типа. Злоупотребляет спиртными напитками, в силу чего по 2–3 дня не бывает на службе…»
По материалам названных комиссий командующий ВВС Красной Армии генерал А.А. Новиков 20 ноября 1942 года подписал приказ об освобождении С.П. Денисова от должности начальника училища, как не справившегося. Такая суровая встряска, невидимому, нужна была ему. И она подействовала на дважды Героя отрезвляющим образом, заставив его определенным образом подтянуться, пересмотреть некоторые свои жизненные и военные установки. Хотя, надо и это признать, он так и не нашел сил избавиться от отдельных своих вредных привычек.
Несколько месяцев Сергей Прокофьевич находился в распоряжении Управления кадров ВВС Красной Армии. В феврале 1943 года, после его настойчивых просьб о направлении в действующую армию, Денисов назначается командиром 283 й истребительной авиационной дивизии, входившей в состав 16 й воздушной армии. Этой дивизией он командует ровно год. На первых порах Денисов старательно исполнял свои обязанности, организуя работу полков, внедряя новые тактические приемы воздушного боя. Под его руководством части дивизии в сражении под Орлом и Курском произвели 1400 боевых вылетов, провели 67 воздушных боев, сбив при этом 73 самолета противника, потеряв своих только 16 (соотношение 4: 1).
За высокую боевую выучку и достигнутые боевые результаты один из полков дивизии получил звание гвардейского, а второй был награжден орденом Красного Знамени. Командарм генерал-лейтенант авиации О.И. Руденко, отмечая в боевой характеристике на Денисова все сказанное выше и констатируя его соответствие занимаемой должности, вместе с тем не скрыл и имеющихся недостатков, повторяющихся из года в год: чрезмерного увлечения спиртными налитками и отсутствие желания осваивать современные истребители.
Многие считают, что правду в стране стали говорить, да и то не в полной мере, только после XX съезда Коммунистической партии. Тем более писать ее в официальных документах: характеристиках, аттестациях и т.п. Такое мнение бытует, но оно является не совсем верным, слишком упрощенным и одномерным. А ведь реальная жизнь гораздо богаче всяких штампов. И богаче она прежде всего своими оттенками, полутонами, чередованием, а то и переплетением черного и белого. Известно, что даже сыну Иосифа
