пользу Красной Армии». Вместе с этим он признал, что якобы являлся участником антисоветского заговора, знал о шпионской работе Тухачевского, но сам он шпионом не был.
Однако суд был неумолим. По статьям УК РСФСР 58–1«б», 58–6, 58–8 и 58–11 он приговорил к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества и лишением воинского звания «комкор» – Меженинова Сергея Александровича, 1890 года рождения, уроженца города Кашира, русского, женатого, происхождением из дворян, с высшим образованием, бывшего капитана царской армии, кандидата в члены ВКП(б) с 1931 года. Приговор был исполнен в тот же день.
Меженинов находился еще в Кремлевской больнице, будучи формально на свободе, а его дело уже получало максимальную раскрутку, в том числе и в партийном порядке. Решением партийной комиссии при политуправлении Московского военного округа от 17 июня 1937 года он был исключен из партии с формулировкой: «за попытку покончить жизнь самоубийством и тем самым скрыть свои связи с врагами народа»[138]. Присутствие самого Меженинова для такого решения совершенно не потребовалось, да оно и не сыграло бы ровно никакой существенной роли, ибо решение было предопределено заранее.
Пострадала и семья Меженинова – жена Софья Петровна, врач по образованию, и сын Петр, слушатель Военно-воздушной академии. Софья Петровна, арестованная в середине июля 1937 года, как член семьи изменника Родины, была осуждена постановлением Особого Совещания при НКВД СССР в октябре того же года к восьми годам ИТЛ. Наказание отбывала в Карлаге. Там же, находясь на положении административно ссыльной, она умерла в августе 1950 года. Петр Меженинов после ареста отца отчисляется из академии и вскоре (в ноябре 1937 года) арестовывается по обвинению в принадлежности к антисоветской террористической группе, состоявшей якобы из детей репрессированных военачальников Красной Армии. А еще через месяц без долгого разбирательства он Военной коллегией приговаривается к расстрелу. Вместе с ним в один и тот же день были осуждены и расстреляны по такому же обвинению сын комкора Н.Н. Петина – Лев и сын коринтенданта Д.И. Косича – Николай.
В 1957 году комкор С.А. Меженинов, его жена и сын были полностью реабилитированы.
Основные труды С.А. Меженинова: «Вопросы применения и организации авиации» (1924); «Основные вопросы применения ВВС» (1926); «Воздушные силы в войне и операции» (1927).
Помимо С.А. Меженинова, значительный вклад в теорию и практику боевого применения ВВС внесли в 20 е и 30 е годы также В.В. Хрипин, А.Н. Лапчинский, Б.Л. Теплинский, Е.И. Татарченко. Не имея возможности рассказать о каждом из названных военачальников, остановимся на трагической судьбе комкора Хрипина.
Василий Владимирович Хрипин перед арестом (26 ноября 1937 года) занимал должность командующего авиационной армией особого назначения (АОН). Следствие по его делу длилось до лета 1938 года. В чем только его не обвиняли! Наряду с тем, что существовало объективно (дворянское происхождение, бывший офицер старой армии), ему вменили в вину целый набор других, более тяжких государственных преступлений – шпионаж, вредительство, заговорщическую деятельность. Дабы не быть голословным, обратимся к тексту обвинительного заключения по его делу, утвержденного в июле 1938 года начальником Управления особых отделов НКВД СССР комбригом Н.Н. Федоровым и заместителем Прокурора СССР Рогинским. В нем констатировалось:
«Следствием установлено, что Хрипин, происходящий из дворянской семьи, офицер-монархист, начал свою контрреволюционную, шпионскую и предательскую деятельность с первых дней гражданской войны.
В период 1918–21 г. Хрипин укрывал бывших офицеров в авиационном отряде, которым он командовал и организовывал нелегальную отправку их к англичанам в Архангельск, к чехословакам на Волгу и на Украину к гетману.
В антисоветский заговор Хрипин был вовлечен Межениновым и Тухачевским в 1932 году. К этому периоду Хрипин уже участвовал в контрреволюционных офицерских группировках, из которых и сложился заговор.
Шпионская деятельность Хрипина началась с 1920 г., когда он через француза Пиронэ передал сведения об авиации французской разведке. С немецкой разведкой Хрипин связался в 1922 г. через концессионного представителя фирмы «Юнкерс», затем с итальянской разведкой Хрипиным была установлена связь в 1932 г.
В своей шпионской деятельности Хрипин был совершенно свободен, т.к. по своему служебному положению он неоднократно ездил в Германию, Англию, Чехословакию, Францию. Польшу и в СССР имел непосредственные связи с приезжавшими от этих стран представителями. Хрипин передавал разведкам этих стран абсолютно все данные, касающиеся авиации РККА, авиапромышленности и т.д. Особо щедро снабжалась материалами германская разведка.
Деятельность Хрипина по подрыву боеспособности ВВС РККА началась с 1922 г. и проводилась им во всех областях боевой, технической, вооружения, снабжения, комплектования кадрами и развития ВВС – до момента ареста…
Будучи командующим авиационной армией, Хрипин готовил поражение ее, увязывая с общей разработкой оперативного плана, направленного к поражению всех войск РККА в будущей войне.
Во всей своей шпионской, предательской работе Хрипин был тесно связан с расстрелянными врагами народа Тухачевским, Якиром и другими…»[139]
Что тут скажешь! Ай да Хрипин! Все у него получалось по высшему классу: если уж передавать военные тайны, то абсолютно все до единой, ему известной; если уж заниматься шпионажем, то сразу в пользу разведок всех ведущих капиталистических стран Европы; если уж вредить, то во всех без исключения областях жизни и деятельности ВВС РККА.
Военная коллегия в своем заседании от 29 июля 1938 года приговорила его по пунктам 1«б», 7, 8 и 11 58 й статьи Уголовного кодекса к смертной казни – расстрелу, с лишением воинского звания «комкор» и конфискацией имущества.
Совершенно необоснованные обвинения Хрипина в тягчайших преступлениях против Родины были опровергнуты при его реабилитации в 1956 году. Так, на предварительном следствии кровавый следователь Особого отдела З.М. Ушаков принудил Хрипина написать, что в военный заговор он был завербован Тухачевским и Межениновым. Однако, как установлено проверкой, проведенной Главной военной прокуратурой, М.Н. Тухачевский никаких показаний в отношении Хрипина не давал, а С.А. Меженинов, между прочим, показывал, что «никаких разговоров о заговоре он с Хрипиным не вел»[140].
Относительно же шпионажа в пользу Франции. Германии, Италии, Англии Чехословакии и Польши (шесть разведок!), которым Хрипин якобы систематически передавал секретные сведения о СССР и РККА, то
