так что уже просил он, Леонтий, от частого их на него гневоимания от школы себе свободности; однако ж я, ведая, что ему их ради гневоимания от школы свободну быти не доведется, приказал ему о всяких поведениях сказывать до приезда вашей милости мне, и я, приусматривая, что он приносит о порядке совершенном, призвал их в палату и, сам к ним ездя почасту, говорю, а дело из них признал я в одном Андрее Фарварсоне, а те два хотя и навигаторы написаны, только и до Леонтья наукою не дошли». Потом Курбатов писал: «Прибрано учеников со 180 человек охотников всяких чинов людей, и учатся все арифметике, из которых человек с десять учат радиксы и готовы совершенно в геометрию, только имеем нужду в лишении инструментов, и, если изволишь, хорошо б заповедать указом таких инструментов у города (Архангельска) не продавать всяких чинов людям, а брать на школы, а по письму твоей милости если вывезено будет 60 человеком инструментов, и нынешний год таким числом пробавимся без нужды, а впредь надобно еще отписать, чтоб вывезено было той же науки хотя сту человеком инструментов, или как воля твоя, для того что в арифметике ученики недолго пробавятся, а в геометрии без инструментов быти невозможно. А ныне многие из всяких чинов и прожиточные люди припознали тоя науки сладость, отдают в те школы детей своих, а иные и сами недоросли и рейторские дети и молодые из приказов подьячие приходят с охотою немалою, и, когда наполнится число 200 человек, а приходить будут нарочитые, принимать ли сверх двух сот человек и коликому числу совершенно быть? прошу о том определения указом. Навигацких наук учеников посажено и учатся в геометрии 12 человек, а еще поспевают человек с 20; точию доношу о сем, что учители учат нерадетельно, а ежели бы не опасались Магницкого, многое бы у них было продолжение для того, что которые учатся остропонятно, тех бранят и велят дожидаться меньших; только я ему, Магницкому, молчать им не велел, а меньшой учитель, рыцарь Грейс, ни к чему не годный в непостоянстве всяком и в плутовстве б…. и учеников потворствует, и сам большой учитель его не любит». В 1704 году Курбатов должен был отстаивать учеников от судьи Военного приказа Т. Н. Стрешнева. «Ныне, — писал Курбатов Головину, — учеников берет в разряд Тихон Никитич и хочет писать в драгуны без всякого разбора: и ежели побраны они будут в драгуны или солдаты, то уже совершенно трехлетний их труд погибнет напрасно, также и расход на них кормовою дачею денег. О сем благоволи мне учинить указ и чтоб они, ученики, были, как и прежде, ведомы в одной Оружейной палате, а от разрядного тасканья были свободны».
В 1703 году завелась было в Москве школа и с другим характером; основателем ее был пленный мариенбургский пастор Глюк, выучившийся еще на родине по-русски с помощью одного монаха из пограничного псковского Печерского монастыря; Глюк намерен был обучать русских юношей, «аки мягкую и всякому изображению угодную глину», географии, ифике, политике, латинской риторике с ораторскими упражнениями; философии картезианской, языкам: греческому, еврейскому, сирскому и халдейскому, французскому, немецкому и латинскому, танцевальному искусству и поступи немецких и французских учтивств, рыцарской конной езде и берейторскому обучению лошадей. Глюк приготовил для своей школы на русском языке Лютеров катехизис, молитвенник, немецкую грамматику, словарь языков: русского, немецкого, латинского и французского — и Комениево введение к изучению языков. Глюк умер в 1705 году, и школа его перешла в заведование Иоанна Вернера Пауза.
Для школ и для распространения сведений между любознательными взрослыми людьми нужны были книги на русском языке, книги недорогие, распространявшиеся посредством печатания. Во время пребывания своего в Голландии Петр сблизился с семейством Тессингов, и один из троих братьев, Иван Тессинг, выпросил у царя привилегию на заведение русской типографии: «Мы, великий государь (говорится в жалованной грамоте 10 февраля 1700 г.), Ивана Тессинга пожаловали, повелели ему в городе Амстердаме печатать европейские, азиатские и американские земные и морские картины, и чертежи, и всякие печатные листы и персоны, и о земных и о морских ратных людях, математические, архитектурские и городостроительные и иные художественные книги на славянском и на голландском языке вместе, также славянским и голландским языком порознь по особну, кроме церковных славянских греческого языка книг, потому что книги церковные славянские, греческие, со исправлением всего православного устава восточные церкви, печатаются в Москве, и кроме таблиц с написанием в чертежах и в книгах Сибирскому царствию и Ногайскому владению городам и землям и рекам на славянском и на голландском языках, потому что на это дана грамота голстейнцу Елизарью Избранту. А напечатав, ему, Ивану Тессингу, в Амстердаме те чертежи, и персоны, и книги за подписью и за клеймом своим привозить в наши государства и земли, куда похочет, с нынешнего 1700 году считая, впредь 15 лет, а пошлины с продажи тех печатных листов и книг имать у города Архангельского по осьми денег с рубля, а на Москве с теми чертежами и листами являться в государственном Посольском приказе, а продавать, где похотят, повольною торговлею. И, видя ему, Ивану Тессингу, к себе нашу, царского величества, премногую милость и жалованье, в печатании тех чертежей и книг показать нам службу свою и прилежное радение, чтоб те чертежи и книги напечатаны были к славе нашему превысокому имени и всему Российскому нашему царствию, меж европейскими монархи к цветущей наивящшей похвале и ко общей народной пользе и прибытку и к обучению всяких художеств и ведению, а пониженья б нашего царского величества превысокой чести и государств наших славы в тех чертежах и книгах не было».
Дело не пошло успешно, как предугадывали опытные современники иностранные, которые не думали, «чтоб Тессинг что-нибудь сделал, разве захочет человек, более ученый, вмешаться в это дело и сделаться товарищем по предприятию, чего очень бы хотелось Тессингу, но трудно ему будет сыскать такого человека. Притом же москвитяне нисколько этим не интересуются: они все делают по принуждению и в угоду царю, а умри он — прощай наука!».
Гораздо заметнее была деятельность Ильи Копиевского, или Копиевича, который сначала занимался вместе с Тессингом, но потом отделился. Копиевский издал много учебников и переводов, которые на первых порах могли быть полезны русским людям, не знавшим иностранных языков. Мы привели отзыв Курбатова о русском учителе математико-навигацких школ Леонтии Магницком. Этот Магницкий в 1703 году издал книгу «Арифметика, сиречь наука числительная. С разных диалектов на славянский язык переведенная, и в едино собрана, и на две книги разделена… В богоспасаемом царствующем граде Москве типографским тиснением ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей на свет произведена». В 1704 году вышел в Москве «Лексикон треязычный, сиречь речений славянских, еллиногреческих и латинских сокровище». Лексикон составлен Поликарповым, рассмотрен и дополнен Стефаном Яворским, Рафаилом Краснопольским (ректором Московской славяно-латинской академии) и братьями Лихудами.
После школ и книг третьим могущественным средством для умственного развития, для расширения умственной сферы русского человека, могущественным средством для уничтожения прежней замкнутости и застоя было сообщение сведений о том, что делается в России и в других землях. До Петра знать, что делалось у себя и в чужих странах, было привилегиею правительства; извлечения из иностранных газет (куранты) составлялись для царя и немногих приближенных особ и бережно хранились, как тайна. Петр хотел, чтоб все русские люди знали, что делается на свете. 17 декабря 1702 года великий государь указал: по ведомостям о воинских и всяких делах, которые надлежат для объявления Московского и окрестных государств людям, печатать куранты, и для печати тех курантов ведомости, в которых приказах, о чем ныне какие есть и впредь будут, присылать в Монастырский приказ, откуда те ведомости отсылать на Печатный двор. Указ был исполнен, и с 1703 года начали издаваться в Москве куранты под заглавием: «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и в иных окрестных странах». На первом же листке вслед за известием, сколько вылито пушек в Москве, ведомости объявили, что «повелением его величества московские школы умножаются и сорок пять человек слушают философию и уже диалектику окончили. В Математической штюрманской школе больше 300 человек учатся и добре науку приемлют. На Москве ноября с 24 числа по 24 декабря родилось мужеского и женского полу 386 человек. В Китайском государстве езуитов велми не стали любить за их лукавство, и иные из них и смертию казнены. Силы козацкие под полковником Самусем ежедневно умножаются, вырубя в Немирове коменданта, с своими ратными людьми город овладели, уже намерен есть Белую Церковь добывать». В
