убытки, причиненные гражданскому населению союзных стран и их могуществу германскими сухопутными, морскими и воздушными силами».
Итальянцы предъявили другие оговорки, но им было разъяснено, что ведущиеся ныне переговоры относятся исключительно к Германии и не касаются Австро-Венгрии. Клемансо принял британский проект, который и стал основным документом для всех дальнейших совещаний.
Третье заседание состоялось 3 ноября у полковника Хауза. Хауз прочел сообщение президента Вильсона, носившее примирительный характер и расширявшее смысл формулы «свободы морей».
«Президент говорит, что он вполне признает то особое положение, в котором находится Британия как по отношению к внутренним морям, так и по отношению к морям в пределах всех ее имперских владений. По его мнению, вопрос о свободе морей должен обсуждаться самым свободным образом и в самом либеральном духе. Но президент не уверен, что союзные державы согласились на свободу морей в принципе и что они оставляют за собой лишь право вносить поправки и свободно обсуждать этот вопрос… Президент настоятельно указывает, что пункты I, II, III и XIV являются для американцев наиболее существенными пунктами программы, от которых он не может отступить. Вопроса о свободе морей нет необходимости обсуждать с немцами, если мы предварительно столкуемся друг с другом… Блокада является одним из вопросов, постановка которых изменилась вследствие событий настоящей войны, и потому несомненно придется изменить правилам, которым она должна подчиняться. Но нет никаких оснований опасаться, что она будет отменена совсем».
Ллойд-Джордж сказал, что принятая союзниками формула предусматривает лишь свободное обсуждение пункта II и не идет наперекор позиции США, которые имеют полную возможность отстаивать на конференции свою собственную точку зрения.
Полковник Хауз спросил, может ли м-р Ллойд-Джордж согласиться с принципом свободы морей. Премьер-министр ответил отрицательно. «Этот принцип обычно связывается с идеей полного отказа от блокады. Я не хочу связывать руки американскому правительству при обсуждений этого вопроса, а желаю лишь сохранить за британским правительством полную свободу действий». Полковник Хауз снова спросил, может ли м-р Ллойд-Джордж принять свободу морей в принципе, и Ллойд- Джордж снова дал отрицательный ответ. «Если бы я согласился с этим принципом, – сказал он, – то через неделю здесь очутился бы новый английский премьер-министр, который точно так же заявил бы, что он не может принять этого пункта. Английский народ не станет говорить об этом. По этому вопросу нация абсолютно единодушна. Следовательно, я никоим образом не могу изъявить своего согласия, раз я прекрасно знаю, что в этом случае я не буду говорить от имени британской нации». По словам полковника Хауза (неясно, происходило ли это на том же заседании или на другом), м-р Ллойд-Джордж сказал, что «Великобритания истратит свою последнюю гинею, чтобы поддержать превосходство своего флота над флотом Соединенных Штатов или какой бы то ни было другой державы и что ни один министр не может сохранить свой пост, если он придерживается иной точки зрения».[21]
Тогда полковник Хауз изменил свою позицию; на этот раз он настаивал только на том, «чтобы вопрос продолжал обсуждаться». Против этого никто не возражал. Ллойд-Джордж сейчас же ответил: «Мы вполне готовы обсуждать принцип свободы морей в той новой его постановке, которая создалась в ходе настоящей войны». Согласно полковнику Хаузу, разговор был таков:
«Я хочу, чтобы вы написали какой-нибудь документ, который я мог бы переслать президенту», – сказал Хауз.
«Вряд ли он захочет чего-либо подобного, – возразил Ллойд-Джордж. – Мы вполне охотно будем обсуждать принцип свободы морей и его практическое применение». Этот свой взгляд Ллойд-Джордж подтвердил в письме, посланном полковнику Хаузу в тот же самый вечер. Хауз этим удовлетворился и несколько наивно сообщил нам, что он осведомил президента об этой дипломатической победе.[22]
Когда этот вопрос был выяснен, президент Вильсон 5 ноября отправил немцам меморандум союзников, в котором четырнадцать пунктов принимались с известными оговорками в качестве основы для мирных переговоров. Меморандум сообщал, что условия перемирия будут получены от маршала Фоша. Поэтому немцы имели право утверждать, что они сдались и разоружились на условиях, изложенных в четырнадцати пунктах президента Вильсона и других его речах, поскольку пункты эти не были видоизменены формальными оговорками союзников. Но немцы не получили права по-своему истолковывать этот документ и не могли настаивать на таком праве. Поэтому победители могли интерпретировать четырнадцать пунктов весьма широко, что и привело впоследствии к недоразумениям и взаимным упрекам.
Резкие споры, происходившие на совещаниях союзников, туманность многих из четырнадцати пунктов и тех президентских речей, которые поясняли их, не говоря уже о комментарии, делали необходимым как можно скорее выработать более точный документ. Но в течение нескольких недель ничего нельзя было сделать. Бойню пришлось приостановить. Выработка условий перемирия в отношении сухопутных и морских сил, исчезновение у Германии всякой возможности самозащиты, внутренние потрясения в Германии и других побежденных странах, празднования союзнической победы – все это целиком занимало внимание людей. Когда миновали эти ошеломительные события и вызванные ими эмоции, оставалось сделать самое главное. Нужно было во что бы то ни стало как можно скорее заключить мир.
Планы Клемансо, как обычно, были чрезвычайно ясны и точны. 29 ноября французский посланник в Вашингтоне передал Лансингу следующий письменный документ.
«Прибытие президента Вильсона в Париж в середине декабря даст возможность четырем великим державам сговориться о предварительных условиях мира, которые должны быть предложены каждой из неприятельских держав без всяких переговоров с нею».
«Прежде всего необходимо будет выяснить вопросы, связанные с Германией и Болгарией!..»
«После достижения соглашения относительно предварительных условий мира представители великих держав должны будут сговориться о принципах представительства различных воюющих, нейтральных и неприятельских держав на мирном конгрессе. На всех его заседаниях должны присутствовать только великие державы-победительницы, мелкие же державы будут принимать участие лишь в тех заседаниях, где рассматриваются непосредственно касающиеся их вопросы. Что касается нейтральных держав и государств, находящихся в процессе образования, то они могут быть позваны на конференцию в тех случаях, когда затрагиваются их непосредственные интересы»…
«По-видимому, конгресс должен будет посвятить свое внимание двум главным вопросам: ликвидации войны в собственном смысле этого слова и организации Лиги наций. Несомненно, второй вопрос может быть разрешен только после разрешения первого. Разрешение конкретных вопросов не следует смешивать с осуществлением правил общего публичного права. Эти две задачи необходимо различать еще и потому, что неприятель не должен иметь права оспаривать условия, предложенные ему победителями и что лишь в исключительных случаях нейтральные державы будут приглашаться на заседания, где воюющие стороны вырабатывают условия мира, а между тем в обсуждении вопроса о Лиге наций должны будут принимать участие все народы воюющие, нейтральные и неприятельские».
«Ход занятий конгресса будет установлен на предварительных заседаниях во второй половине декабря».
«Как это иногда делалось в прошлом, конгресс может сослаться на некоторые великие принципы свободы, нравственности и справедливости, провозглашенные в самом начале его занятий и даже до установления порядка собраний (относительно этих принципов можно сговориться неофициальным путем). Таковыми принципами являются: право народов на самоопределение, права национальных меньшинств,
Несомненно, французский план был логичен и
