что, создавая оппозицию в России, у вас непременно получится нечто совсем другое. Неожиданное, но до боли знакомое. У нас ведь куда ни посмотришь в стране, ну все не слава богу! Как ни соберут дома втихаря выносимый с любимой работы товар – а все равно автомат Калашникова получается. Вот как саночки ни пытаются собрать – все равно «АКМ». Какую партию ни начинаем создавать, глядишь – старая знакомая. КПСС! Это какая-то феноменальная особенность нашей логики. Мы так мыслим. У меня иногда возникает ощущение, что паровоз российской мысли с некоторых пор поставлен не на те рельсы. Он будто попал в магическую колею истории – едет, едет и никак с одного и того же пути сойти не может. Там уже и рельс даже нет, уже и дрова закончились – а все равно «наш паровоз вперед летит»! Уже даже никакие стрелки не помогают. Жесткая колея! Причем у этого замечательного паровоза есть всего два пути развития: либо он едет вперед, либо, извините, назад. Куда он следует, там будут либо большевики, либо антибольшевики. Одно из двух. И что интересно, антибольшевики от большевиков ничем отличаться не будут: ни фигурами речи, ни внешними физиономическими особенностями, ни уж тем более методами борьбы, способами мышления или системным подходом к жизни. Разве что приставка у первых будет другая...
До какого-то момента такое состояние дел тебя, разумеется, умиляет, но потом неизменно начинает пугать! Николай Васильевич Гоголь, конечно, велик: у нас каждый маленький стул кричит: «И я тоже Собакевич!» В каждой маленькой партии у нас все равно живет «дедушка Ленин». Казалось бы: вроде уже совсем жестко оппозиционная партия, уже все, дальше некуда! Уже демократы по полной программе! Уже и деньги пришли от демократов, уже и взоры демократические, и костюмчик дорогой, уже все правильно. Уже оппонентов люто ненавидим и даже в паспорте ничего уже не напоминает о проклятом советском прошлом. Но как только наши дорогие оппозиционеры начинают заниматься партийной работой, глядишь – цитаты, цитаты. Сплошные цитаты из ленинских работ. Что ж это за ужас такой?! Неужели они сами этого не осознают?! Неужели они не понимают, что тем самым страшно раздражают людей?
Ну, например: когда на площадь выходят «Наши» в полном составе – пятьдесят тысяч человек, я с ужасом начинаю думать: «Мама! А если мне надо сквозь эту площадь проехать?!» Что мне делать с таким сумасшедшим количеством людей в одинаковых маечках? Нет, я, конечно, рад за тех, кто на этих маечках заработал, это замечательный бизнес, но как быть всем остальным, которые ни маечку прикупить не хотят, ни рядом к митингующим пристроиться не желают?! А ведь им почему-то надо срочно родственников в этом районе навестить. Когда вдруг дикая толпа людей с жесткими лицами выходит и начинает кричать что-то вроде: «Русские идут! Это «Русский марш!», я начинаю судорожно соображать: «Мама родная! Что происходит? Зачем они это кричат?! Что, эти люди без этого марша не знают, что они русские?» Почему им всем вдруг понадобилось куда-то идти, чтобы доказать себе и окружающим, что они русские? Они хотят, чтобы все вокруг об этом узнали?! Хорошо, а завтра чей будет марш? К чему это ведет, кто-нибудь подумал?
Когда люди осуждают «Русский марш» за его антироссийские и человеконенавистнические лозунги, и за то, что он был несанкционирован – я понимаю. Когда все говорят, что марш геев тоже не надо проводить, поскольку сама его возможность проведения оскорбляет наши традиционные устои и чувства, я поддерживаю такие разговоры. Но я не понимаю, как после всего этого вдруг происходит «Марш несогласных»! Почему все те, которые с пеной у рта кричали, что «Русский марш» омерзителен, вдруг в один голос начинают твердить, что «Марш несогласных» это круто?! А в чем разница? Что одним не разрешили, что другим не разрешили... Нет, конечно, когда одним, в конечном итоге, разрешили проводить такой марш и их стали критиковать – я согласен, разрешать такое было нельзя. Но если мы говорим о том, что раз марш не разрешен, то его не надо проводить, здесь наступает презабавнейший момент раздвоения демократического сознания. Демократы тут же говорят: «Конечно, нельзя! Ведь речь идет о тех, кто против нашего дела. Ни за что! Но, конечно, можно и нужно, если речь пойдет о нас любимых!» Фактически получается, что у демократов, или, по крайней мере, у тех, которые так себя называют, никакого уважения к закону нет и быть не может по определению. Ведь они уважают закон только тогда, когда он защищает их интересы! Но если вдруг закон защищает интересы людей, которые им классово не близки, демократы начинают кричать, что этот закон плох и его надо менять...
Казалось бы, ну и что – так все делают! Да, так в России делают все, но это происходит от того, что Россия хронически больна большевизмом. Если закон тебе не нравится, его надо менять – старый принцип. Методы изменения закона одни и те же: почта, телеграф, телефон! Захватить! «Феликс Эдмундович, нужно срочно повесить человек тридцать-сорок белогвардейцев!» – «Владимир Ильич, говорите точно – сколько вешать!» Ничего не меняется. Поэтому, на мой взгляд, отличить, к примеру, Владимира Ильича Ленина с Надеждой Константиновной Крупской от Гарри Кимыча Каспарова с Валерией Ильиничной Новодворской на какой-то определенной исторической перспективе невозможно! А уж понять, чем упомянутый выше Феликс Эдмундович Дзержинский отличается от Чубайса, можно только долго вчитываясь в их биографию. Но по убежденности, по методологии, по системности и по уровню ненависти к людям они все одинаковы.
Проходит «Марш несогласных» в Москве. Ну, московские власти поумнее прочих будут – не таких видали, оттого никто их и не заметил. Ни марширующих, ни несогласных! Но зато в Питере возникает живой анекдот: приезжает сто двадцать человек в Питер проводить питерский «Марш несогласных». В город на Неве прибывает псевдополитический цирк шапито, кочующий по всей стране и повсеместно проводящий красочные народные гульбища под названием «Марш несогласных»! Поскольку в каждом отдельном городе набрать нужное количество людей не удается, им необходимо, чтобы зерна «несогласных» переезжали с места на место, как кочующие клоуны. «Сегодня на арене! Только один день! Только в нашем городе! Не пропустите!» Где власть поумнее, на это не обращают никакого внимания. Ну а где власть понаивнее, начинают народу призывы давать: «Ни в коем случае не ходите на этот ужасный и нами категорически запрещенный митинг, который состоится в четырнадцать часов по местному времени на площади Красного железнодорожника! Будет много ОМОНа!» По-моему, более эффективной рекламы, чем запрещение чего бы то ни было, в России пока просто не существует. Вспоминается классика: «Предлагаю в мраморе высечь табличку, чтобы срочно забыли все...» Того самого несчастного, который ради увековечения своего имени сжег храм Артемиды. Абсолютно то же самое: никому не ходить на этот страшный-страшный митинг, это будет ой как!
Но вот такой у меня вопрос к большинству населения Российской Федерации: «Граждане, а вы хотите, чтобы вами управляло правительство, в котором будет Лимонов, Касьянов, Каспаров и иже с ними, или вы предпочитаете даже то жуткое правительство, в котором есть Зурабов?» С высокой степенью вероятности гарантирую, что народ ответит: «Слушайте, да оставьте нам наших!» Не в смысле «Наших», а в смысле тех, которые уже есть, потому что вот эти, которых вы предлагаете, это же просто кошмар! Но больше всего меня пугает другое. Несанкционированные митинги, страшное желание боя... Я уж не говорю про неудобство простых людей – демократам на все это наплевать, они считают, что за их право высказывать свои убеждения все вокруг могут пострадать. Они же важнее, чем народ! Их право правее! Они могут, а остальные – быдло, его надо вести. Неуважение к народу у них в крови. Они же считают себя водителями кобылы: народ есть кобыла и его, то есть ее, надо водить. Слева направо, справа налево, слева направо и так далее.
Когда говоришь с так называемой оппозицией, сразу замечаешь, какое в них колоссальное пренебрежение к человеческому индивидууму. Ведь заметьте, все эти движения, как правило, строятся на взаимной ненависти и общей нелюбви. Внутри себя они всегда друг с другом ссорятся и интригуют: кто у кого двадцать копеек взял. У них всегда происходят выбросы вулканических масс и, извините, природных газов по поводу и без повода. В то же самое время их непременно объединяет ненависть к чему-то одному и большому. В данном случае это Путин! И понять, чего эти люди хотят, невозможно, так как вряд ли Касьянов и Лимонов желают одного и того же. А когда они все еще и начинают обниматься и идти на одну трибуну вместе с Гарри Кимычем Каспаровым, я начинаю понимать, что мне там точно делать нечего. Несомненно, есть какие-то здравые идеи в том, что говорит Каспаров, и, наверное, есть какие-то здравые идеи в том, что говорит Касьянов, но у меня сразу возникает вопрос – а чего же они их никогда не реализовывали? Особенно Касьянов. Для меня разницу между Касьяновым и Зурабовым найти невозможно, разве что в размере процента и возможности приватизации власти. Когда Касьянов был у власти, что-то он себя не проявил ни демократом, ни даже, скажем вежливо, кристально честным человеком. Может, не кристальным, не скажу, что нечестным, – не знаю, хотя дачка до сих пор вызывает кучу вопросов. Но это не ко мне. Скажем так, попроще и попонятнее: я не помню, чтобы на заседание Совета министров все министры приезжали на машинах с мигалками, а Касьянов перся, как простые люди, в метро. Ничем он от министров
