Отдельная история была связана с самолетом Як-3. Замечу, что истребители КБ Яковлева очень высоко оцениваются многими экспертами – не случайно пилоты полка «Нормандия – Неман» летали именно на них. Слабой стороной Як-3 считалось то, что этот самолет «жил» 25 – 30 вылетов, потом машина попросту разваливалась. О Яковлеве с иронией говорили, что он сделал истребитель по технологии деревенского кузнеца, – но его самолеты, обладая достаточной скоростью и маневренностью, несли на себе помимо пулеметов авиационные пушки. Был даже Як-9К с 45-миллиметровой пушкой, обладавший, правда, одним недостатком: из-за сильной отдачи самолет в момент выстрела «спотыкался», терял скорость.
В начале 1943 г. прошли испытания Як-3 с новым двигателем ВК-107, обладавшим значительно большей мощностью по сравнению с ВК-105, которым самолет комплектовался до этого момента. Новых двигателей было всего два, и их ресурс оказался выработан еще на первом этапе испытаний. Тогда Яковлев форсировал до нужной мощности двигатели предыдущего поколения и закончил испытания. Но при подготовке постановления о запуске в серию встал вопрос об объемах выпуска новой модификации самолета. Яковлев ответил, что по большинству элементов – фюзеляжам, приборам, вооружению, прицелам – никаких проблем не предвидится, однако, поскольку ВК-107 представляет собой совершенно новую конструкцию и освоение его производства в условиях войны требует много времени, количество двигателей в течение первого года будет примерно в два раза меньше.
«Это недопустимо, – возразил Сталин. – А вот вы рассказывали о форсированном 105-м, что вы скажете по этому поводу? Чем он отличается от 107-го?» Яковлев ответил: «Форсированный имеет такую же мощность, как ВК-107, но у него высотность меньше». – «Какая?» – «У 107-го – тринадцать тысяч метров, а у этого будет одиннадцать с половиной». – «А на какой высоте проходят воздушные бои на фронте?» – «В основном от одного до пяти километров. Высотный перехватчик МиГ-3 у нас есть». Затем Сталин поинтересовался, насколько хватает ресурса нового двигателя. «У 105-го и 107-го – двести пятьдесят полетных часов», – сказал Яковлев. «А у форсированного?» – «Считают, что больше ста не выдержит». – «А сколько живет истребитель во время интенсивных боевых действий?» – «Шесть вылетов. Это примерно девять часов». «Поставьте на ресурсные испытания два форсированных ВК-105».
Прошло сто часов. Яковлев позвонил Сталину: «Позвольте снять двигатели с испытаний, посмотреть износ деталей?» «Один снимите, – распорядился Сталин, – посмотрите износ, а второй гоняйте до полного разрушения». Второй двигатель проработал еще несколько часов, и только потом его заклинило. Резюме было следующим: запустить в серию истребители Як-3 с форсированным двигателем ВК-105ПФ2 и всемерно содействовать освоению производства ВК-107. Как только последних будет достаточно, начать комплектовать самолеты ими.
Вряд ли кто-либо станет спорить с тем, что для руководителя крайне важна не только компетентность в отношении того, чем он руководит, но и умение признавать свою неправоту в случае, если принятое решение оказалось неправильным. Этот тезис хорошо иллюстрирует ситуация, с которой пришлось столкнуться при создании штурмового самолета Ил-2.
Главной особенностью Ил-2 стало включение брони в силовую схему планера самолета. Ранее все попытки навесить на самолет бронелисты терпели неудачу. А конструктор Ил-2 Сергей Владимирович Ильюшин сделал коробку-фюзеляж из броневой стали, которая защищала и кабину пилота, и бортстрелка, и важные узлы самолета, такие как двигатель и радиаторы.
На обсуждении проекта заместитель наркома обороны Григорий Иванович Кулик самолет забраковал. Двухместный штурмовик летал со скоростью четыреста километров в час. По мнению Кулика, это было слишком медленно, и он распорядился обрезать фюзеляж и сделать самолет одноместным: «Истребителем прикроем, сделайте больше скорость!» После переделки скорость выросла до четырехсот тридцати пяти километров, и в таком виде самолет пошел в серию.
Броневую коробку поручили делать ленинградскому заводу им. С.М. Кирова (бывший Путиловский завод). У них долго что-то не получалось, и в какой-то момент с инспекцией на завод приехал Андрей Александрович Жданов. Директор завода, чтобы избежать ненужных обвинений в отношении своих людей, показал Жданову документацию на самолет – с масляными пятнами, карандашными пометками (имеющую, одним словом, абсолютно нормальный вид бумаг, побывавших в цеху), и заметил: «Видите, с какой документацией приходится иметь дело, ну как тут можно работать?» Жданов привез бумаги Сталину со словами: «Смотрите, какая документация, вот потому-то у нас с Ил-2 все так плохо». Разозленный Сталин позвонил Ильюшину, рявкнул: «Документация плохая!» – и, не дав ни оправдаться, ни даже задать какой-то уточняющий вопрос, бросил трубку.
По удачному стечению обстоятельств, еще перед войной, до того как было принято окончательное решение сделать Ил-2 одноместным самолетом, успели выпустить несколько десятков двухместных штурмовиков. На фронте они сразу показали свое преимущество: истребители прикрытия далеко не всегда справлялись с задачей, и не имевшие оборонительного вооружения одноместные Ил-2 несли колоссальные потери, в отличие от двухместных, которым в большинстве случаев удавалось отбиться и уйти на аэродром. В конце 1941 г. Иосиф Виссарионович вновь позвонил Ильюшину и сказал: «Я звоню, чтобы извиниться перед вами. Вы сделали прекрасную машину, а мы, дилетанты, ее испохабили. Не хватает истребителей для прикрытия. Двухместные несут потери в три раза меньше. Восстановите кабину… Не снижая выпуска».
Переделывать фюзеляж возможности уже не было, и Ильюшину пришлось сажать стрелков «в фанеру», под защиту лишь одного тонкого листа брони. Практически до самого конца войны, пока не появился полностью бронированный штурмовик Ил-10, летчики почти после каждого вылета привозили с собой мертвых стрелков. Тем не менее Ил-2 по-прежнему оставался самым массовым самолетом Великой Отечественной и одним из самых удачных штурмовиков – об этом можно судить по тому, что вражеские летчики прозвали его «бетонный самолет», а солдаты наземных частей – «мясорубка» и «железный Густав». Сам Сергей Владимирович Ильюшин после битвы под Москвой получил звание Героя Социалистического Труда и Сталинскую премию.
Не менее любопытна и поучительна история создания легендарного советского танка Т-34. До конца 1930-х гг. в танкостроении доминировала концепция легких колесно-гусеничных танков. Однако развитие противотанковой артиллерии привело к тому, что во время Гражданской войны в Испании было подбито гигантское количество наших танков БТ и Т-26. Возникла необходимость усиления бронезащиты и увеличения калибра танковых орудий, и конструкторы получили заказ на перспективный средний танк. Главный конструктор завода им. Коминтерна в Харькове Михаил Ильич Кошкин, уже несколько лет вынашивавший идею отказа от колесных систем, разработал проект гусеничного танка с утолщенной броней – будущего Т-34. Однако заместитель наркома обороны Кулик запретил продолжать работы по этому проекту, услышав, что скорость движения гусеничного танка по асфальту составляет примерно 55 километров. «Мало, – заявил Кулик. – В Европе много хороших дорог, должна быть скорость не меньше восьмидесяти».
Тем не менее Кошкин от своей идеи не отказался. В 1939 г. нарком тяжелого машиностроения Вячеслав Александрович Малышев проводил совещание по перспективному колесно-гусеничному танку, разработкой которого продолжали заниматься конструкторы Кошкина. На совещание Кошкин, помимо чертежей и плакатов по колесно-гусеничному танку, привез и материалы по Т-34 – как выяснилось, он всегда возил их с собой, словно надеясь, что в один прекрасный момент обстоятельства сложатся для него удачно. И такой момент настал: минуты за 3 – 4 до начала совещания дверь отворилась и вошел Сталин. Его приезд оказался полнейшей неожиданностью, и пока все присутствующие, поспешно преодолев замешательство, приветствовали вождя, Кошкин быстро вытащил плакаты по Т-34 и развесил их поверх уже размещенных в зале материалов по колесно-гусеничному танку. Едва он начал свой доклад, вскочил Кулик: «Товарищ Сталин, он что-то не то докладывает! Мы этот танк забраковали, он еле ползает по асфальту, нам не надо такого!»
Многие читатели, вероятно, подумали, что Кошкина после этого инцидента вывели в приемную и тут же расстреляли. Однако ситуация обернулась совершенно иначе: Сталин заинтересовался. «Я думаю, – заметил он, указав на Кошкина, – этот товарищ не меньше всех нас разбирается в танках. Раз уж мы тут собрались, давайте его послушаем». Михаил Ильич подробно изложил свою концепцию танка Т-34, Кулик снова поднялся и стал говорить, что такой танк Красной Армии не нужен и надо продолжать строительство колесно-гусеничных. «Товарищ Кошкин, – спросил Сталин, – а вы работаете по тому танку, на который было выдано задание?» Кошкин снял плакаты по Т-34, под которыми висели плакаты по колесно-гусеничному
