амбразуру. Ну и что, если вы продержались в своих укрытиях на десять минут дольше? Всё равно флаг проебали. Я хотя бы отвлёк на себя всю команду оппонентов, дал вам возможность занять позиции. Мы играем в войнушку. Ваша мечта – выжить, а моя – погибнуть в бою. Ну вот я и играю в это. Хорошо бы, конечно, погибать, унося с собой побольше противников.
Игра четвёртая. Так как команда оппонентов оказалась более опытной в игре, а у нас почти все играют первый раз, мы были «партизанами», занявшими укрепления, а оппоненты должны были «зачистить» территорию от нас. Все из нашей команды разошлись по домам-теремкам, я же решил встретить оппонентов первым.
Свисток. Я лежу за небольшим земляным валом. Противники заходят на территорию и сразу рассредоточиваются, а я сразу начинаю их отстрел. Они тоже меня видят, и добрая половина из них уже не дают мне высунуться над валом. Я переползаю с одного края на другой, высовываюсь, стреляю. Так, подбит мой начальник! Я реально их сдерживаю! Едва успеваю пригнуться, как надо мной полсотни шариков отскакивают от земли. Высовываюсь в другом месте и опять стреляю. Да тут и не успеешь разглядеть, попал или нет, приходится сразу прятаться. Вся земля вокруг уже в краске. Высовываюсь в очередной раз, и шарик разбивается об мою маску. Я не вижу ничего, кроме кислотно- розового пятна перед глазами. Можно считать, что это смерть. Я поднимаю маску и покидаю территорию, подняв руку с оружием вверх, чтобы все видели, что я вышел из игры, а второй рукой прикрывая лицо от шального шарика.
Территорию оппоненты зачистили, несмотря на то, что некоторых долго пришлось выкуривать из укреплений. Главное здесь – опыт.
Игра пятая, последняя. Просто пока всех не перебьют. Если шарики кончились – покидаешь территорию. А шариков к пятой игре осталось немного.
Свисток. Бегу, зная, что оппоненты видят меня так же, как и я их, зная уже их возможные действия. Стою за избушкой, дальше не сунешься, всё на виду. Ага, вон он ползёт, чудак, думает, что его не видно. Он-то лежит, а я стою и вижу его сверху, несмотря на папоротник. Несколько шариков, и он покидает территорию. Рядом со мной за избушкой Андрей. Я говорю ему, прикрой мол, я перебегу до того теремка. Так и делаем. От теремка подбиваю второго, прячущегося за деревом. А вон ещё один! Нажимаю на курок. Ёбана, шарики кончились! Бегу обратно за избушку, чуть не попав под шарик. Прошу у Андрея отсыпать шариков. Он отсыпает. Снова в бой! Побежал вперёд, подбил ещё одного, растратив на него немало шариков, а потом они опять кончились. Ушёл с территории так и не подбитый.
Короче, хорошая игра, ради неё стоило ехать. Потом, правда, не интересно было, все нажрались, раскурили кальян, трындели о хуйне. Кальян меня вообще бесит, не столько из-за его вредности, сколько из-за его навязываемости. Их повсюду продают, у каждого придурка дома он есть, в меню почти каждого кафе теперь он включён. Так глядишь, через сколько-то лет скажут, что это Русский народный прикол, как это сделали с бутылкой водки. Мы знаем, кто этим занимается и зачем. Мы – Прямая Линия.
Идём я, Камень, Шварц и Васян. В последнее время часто случается ходить именно таким небольшим боевым отрядом. Так бывает. То какое-то время больше дел мутишь с одними людьми, потом какое-то время с другими, потом вдруг ради серьёзной акции соберутся щей тридцать, и после ещё некоторое время собираются большими компаниями, а зимой бывает и вдвоём с кем-нибудь ходишь, таким же замёрзшим и злым. Сейчас же вот в последнее время наиболее часто выражают готовность к ночным прогулкам четверо. Другие парни кто занят, кто просто так же в несколько щей ходят. Встретим их – объединимся. А случайные и бестолковые тусовщики нам в компании не нужны. Мы – сознательные носители Крови Богов, мы – разрушители системы, мы ненавидим быдло. Мы идём убивать.
Всем известно, что чем ближе к окраинам, тем больше гопоты в этих районах. Мы приехали вообще в самый дальний конец города, сначала из центра на автобусе до вокзала, а потом на метро сюда, в район, славящийся криминальностью, еженощными драками и избиениями. Неформалы, если вынуждены ехать сюда по необходимости, одеваются в «максимально гопскую» одежду, чтобы снизить вероятность доёба. Гопы и хачи – вот кого вероятней всего ты встретишь здесь. А мусоров – нихуя почти что, поэтому и криминал. Все мусора в центре сосредоточены, фашиствующих молодчиков каких-то особо жестоких поймать пытаются. А молодчики-то вон куда уехали, где мусорам быть гораздо нужнее.
Просто идём четверо в надежде встретить цунарефов. Все вооружены только ножами. Мы просто хотим испытать себя. Нам ведь навстречу могут выйти и двадцать человек бухих малолеток с батлами в руках. И мы сможем узнать себя лучше, столкнувшись с серьёзной проблемой. Достойны ли мы считаться солдатами национал-социализма!
Мы идём вчетвером, двое спереди и двое сзади, изредка совершая своеобразную перестановку вокруг невидимого центра, как будто свастика, на лучах которой мы находимся, делает ещё одно движение в своём вращении.
В таких районах можно никому ничего и не говорить, сами подойдут и скажут. Вот и теперь кричат: «Эй, пацаны, куда пошли? Слышь? Стойте, я сказал!» И подваливают три придурка, которые вовсе и не крупней нас, но считают себя намного более крутыми, потому что от водки страх потеряли.
– Вы чё побежали, а бля? – гнусавит один из них. – Чё, не слышали, а? Вы кто такие ваще?
Не люблю тухлый базар. Ничего даже не говорю, просто отстраняю Камня и режу того урода вдоль по лицу. И ещё раз. Он то ли орёт, то ли мычит, из разрезов течёт кровь, он прикасается к ним руками. Его друзья орут «Бля! Бля!», как будто грачи каркают. Одному из них я бью ножом в живот, но глубоко не получается. Он отбегает, схватившись за порез. Все три гопника панически съёбывают, адски наложив в штаны. Им повезло, что мы просто хотим найти более серьёзную жертву. Убив их нам по любому пришлось бы покинуть район, а лица тут друг другу постоянно уродуют, из-за этого мусора напрягаться точно не станут, если им и заявят, что тоже вряд ли. Такие гопы предпочитают не связываться с мусорами, если даже пострадают, они лучше «пацанов подтянут».
Идём дальше. Через минут десять мимо проходит пьяная гоп-компания в пять рыл, злобно на нас смотрят, но ничего не говорят. Похоже, что не настолько пьяны, раз почувствовали, что не лохи идут.
Потом что-то долго никого не встречаем, полчаса вообще ни человека, только сплошные панельные девятиэтажки. Немудрено, ночь всё-таки.
Ночью иногда хочется погулять в одиночестве. Вот я и предложил парням разойтись по одному на все четыре стороны. Может хоть кто-то попадёт в экстремальную ситуацию и докажет себе, что он настоящий НС.
Выходим на достаточно свободное место, и там Васян закрывает глаза. Он раскручивается вокруг своей оси с вытянутой рукой, считает до восьмидесяти восьми в момент верчения и останавливается. Куда рука указывает – это его луч свастики. И все помнят, кто был на каком луче по отношению к Васяну. Куда луч указывает, туда и идёшь.
Так получилось, что я иду обратно в ту сторону, откуда мы пришли. Все знают, что нельзя возвращаться в то место, где что-то уже сделал, но я решил испытать судьбу. Парни разошлись на три стороны. Теперь каждый в четыре раза более насторожен и напряжён. А может и более, чем в четыре – когда идёшь вчетвером – не напрягаешься вообще, а одному ходить по такому району уже интересно.
Иду, по пути арка, которую мы уже проходили. Чем не люблю такие арки в домах, так это тем, что там либо вперёд, либо назад, поэтому встретить могут.
Захожу в арку, а навстречу резко из-за угла четверо прыгают. «Он, он!» – орут. Всё произошло в секунду, во вторую я уже чувствую острую боль в солнечном сплетении, потом вижу
