Отец приносил книги. А в книгах были волшебные истории!
Маленький Гриша совершал кругосветное путешествие на корабле, сооруженном из корыта и половой щетки. Он отдавал команду матросам, бури швыряли корабль по волнам и грозили его затопить, разнести в щепки, но капитан не робел. Он стоял на капитанском мостике и зорко смотрел вперед, на неведомые рифы.
Затем корыто снова превращалось в корыто. Зато по стране лилипутов шагал Гулливер. Это был опять-таки Гриша. Вскоре он поселялся на необитаемом острове и доил коз, как настоящий Робинзон Крузо...
Книги поставлял отцу репетитор манукбеевского круглощекого мальчика. Однажды он принес 'Историю мира'. После этого в играх Гриши появились знаменитые полководцы и великие завоеватели.
Вдоль забора, во дворе маленького домика Котовских, росла глухая, высокая крапива - неприступной стеной. Она цвела бледно-зелеными серьгами, покачивала шершавыми морщинистыми листьями, захватывала все больше пространства и больно жалила руки.
Но теперь это была уже не крапива. Это кочевые орды хлынули из степей, чтобы жечь и грабить поседения. Это были турецкие янычары, готовые увезти в рабство Соню и Леночку, и нужно было незамедлительно отразить нападение.
Несколько дней Гриша выстругивал перочинным ножом булатный меч. Забинтованный палец на левой руке свидетельствовал о героических усилиях и невероятной спешке.
Крапива курчавилась. Разлапая, необузданная, она готова была заполнить весь двор.
Но вот отважный богатырь появился на крыльце, вооруженный мечом. Он рубит крапивные полчища, которые выше его ростом. Ядовитые стебли поникают, падают, срубленные, или перегибаются пополам.
Ура! Победа! На руках выступили белые крапинки, которые долго будут чесаться, но победа одержана. Надолго запомнят турецкие янычары, как совать нос куда не следует! Кочевая орда уже никогда не поднимется в прежнем величии! И никогда не отстирают сестры зеленых пятен на Гришиных рукавах!
Вскоре появилась новая великолепная затея: суворовские полки переваливали через Альпы. Пропасти зияли перед ними, бушевала снежная метель. Вообще же это была теплая, нагретая солнцем крыша, одно из старых заводских складских помещений. Отважный суворовский герой карабкался по самому карнизу. Трухлявая доска обломилась, и суворовский солдат рухнул вниз с высоты шести метров...
Очнулся Гриша в постели. Милая Леночка склонилась над ним. Грише было два года, когда умерла его мать. Почему-то Грише казалось, что Леночка в точности такая, какой была мать, хотя он едва ли мог помнить материнские ласки... Какое у сестры заботливое лицо! Какая она хорошая! Как она жалеет его! Ему приятно, но нестерпимо жарко.
- Смотрит! Смотрит! - закричала Леночка.
Тогда прибежала и Соня. Как они радовались, что он жив, что он шевелится, пришел в себя! Они во всем старались заменить ему мать, которой лишились так рано.
- Хочешь орехового варенья?
Они знали, что ореховое варенье - любимое лакомство Гриши и он очень редко получал его.
Еще бы не хотеть орехового варенья! Сестры бросаются накладывать варенья, сестры хлопочут и ухаживают за ним. Он пытается объяснить, как это случилось. Он не виноват. Виновата доска. Он волнуется, он торопится все по порядку рассказать. Он видит, что сестры жалостливо слушают его, а у Леночки даже навертывается слеза: после падения с крыши Григорий стал говорить, растягивая слова. В детстве ушибы заживают быстро, но некоторые отметины остаются на всю жизнь. С тех пор в минуты волнения Котовский всегда чуточку заикается.
Мальчик выздоровел без всякого вмешательства медицины. В Ганчештах не было ни доктора, ни фельдшера, ни медицинского пункта. Правда, водилась одна бабка, но она только заговаривала от дурного глаза, от порчи и от укусов змей.
Все эти воспоминания нахлынули на Котовского, когда он проезжал по знакомым, исхоженным тропам, по родной земле. Так видим мы окрестности при вспышке молнии во время грозы.
Милые Ганчешты! С теплым участием смотрел он на крохотные мазанки, на подслеповатые оконца, на жалкие изгороди. Он думал о том, что эти трудолюбивые люди достойны жить по-другому и они будут жить по-другому, они распрямят согнутые спины и получат сполна все радости, которые отпускает человеку жизнь!
Котовский, усмехаясь, вспомнил, как он встретился в те давние, мальчишеские годы с манукбеевским барчуком. Он шел в тот солнечный день босиком вдоль берега. Подумывал искупаться. Было жарко. Он сам не заметил, как очутился на песчаной косе, где стоял мальчик в матроске, в коротеньких штанишках с двумя блестящими пуговицами - тот самый, что проезжал по деревне на паре сытых коней и загнал в грязь дядьку Антона.
- Эй! - крикнул он Грише. - Поди-ка сюда!
Гриша не сразу понял, что это относится к нему.
Остановился. В свою очередь крикнул:
- Если тебе надо, можешь сам прийти!
- Какой ты бестолковый! - рассердился мальчик. - Я тебе говорю, немедленно иди ко мне! Видишь мяч? Я его закинул в лужу. Поди принеси его, да поживее! Не понимаешь? Чего ты рот разинул?
- Ты сам разинул рот! - ответил Гриша. - Не сахарный, закинул - так лезь в воду, а мне твой мячик не нужен, не командуй!
- Что?!
- Ничего!
И Гриша повернулся спиной к барчуку и стал насвистывать.
А тот не верил своим ушам. Что это такое? Даже мама беспрекословно исполняет все его желания. Услышала бы она, как этот голодранец отвечал ему!
Но он был трус, этот изнеженный тонконогий барчонок, и не только не настоял на своем, но вдруг испугался Гриши. Он так и оставил плавать в луже полосатый свой мячик... Все ускоряя шаг, кинулся к дому, под защиту маменек и слуг...
А Гриша не удостоил его даже взглядом. Медленно разделся и прыгнул с берега. И долго фыркал, брызгался, окунался в нагретую солнцем воду. А когда вернулся домой и рассказал сестрам обо всем происшествии, в лицах изображая, как сердился барчук, как отвечал барчуку он, поднялся невероятный переполох.
- Что ты наделал! - ахала Соня. - Ведь он теперь пойдет и пожалуется родителям!
- Неужели тебе трудно было достать этот проклятый мячик? - вздыхала Леночка.
Вернулся отец с работы, рассказали и ему. Он выслушал все внимательно, усмехался, крякал.
- Ты боишься, папа, что теперь тебя прогонят со службы? - спросила дрожащим голосом Соня.
- Нищему пожар не страшен, - ответил отец. - А ты тоже дурак: надо было достать мячик из лужи да закинуть его подальше в воду, к чертям собачьим, чтобы уплыл куда-нибудь!
Цокают копыта. Котовский натягивает поводья. Дорога вьется среди полей...
2
А если вдуматься - немного радостных дней было в коротком детстве Григория Ивановича. Уже одно то, что он рос без материнской ласки... Ведь Акулина Романовна умерла, когда Гриша только-только научился ходить и говорить. Умерла она сразу же после родов, оставив семидневную дочку Марию.
За домом стала присматривать бабушка Марья. Бабушка Марья - высокая, красивая, решительная - умела все: и разделывать тесто, и мочить яблоки, и ставить заплаты на Гришиных коленках и локтях. Еще бабушка Марья знала множество сказок и былей, пословиц и присказок. Увидит, что Софья в расстройстве, и скажет:
- Ты, Сонюшка, как собака в упряжке, как вино в чашке.
Про манукбеевского приказчика она говорила: 'Нанялся волк в пастухи!' А про бессарабские деревни: 'Семь сел, один вол'.
И много было у нее различных поговорок.
От бабушки Марьи узнал Гриша о легендарных богатырях Чуриле, Соловье, Дунае Ивановиче.
