Русские масоны. От Романовых до Березовского

здравые»⁸³. Они объединяли придворных, крупных чи новников, военных. Но в отдельных ложах было немало купцов, врачей, ремесленников, деятелей наук и искусств, включая зна чителыюе число иностранцев. Там царствовал консервативный дух, приверженность самодержавию, ненависть к проявлениям вольнодумства.

Специфический характер носила масонская секта во главе с польским графом Ф. Грабянкой, основанная ранее во француз ском Авиньоне под названием «Народ божий», затем перебазировавшаяся к нам и известная как «Новый Иерусалим». Иудейским царем провозгласил себя сам граф. Руководители толковали сно видения, давали советы по житейским обстоятельствам, якобы вызывали даже сатану. Одни предрекали погибель России от междоусобиц, другие пророчили Грабянке превращение в ноль ского короля, который завоюет Османскую империю, истребит всех неверных и перенесет турецкую столицу из Константинов) ля в Иерусалим, куда будут приходить земные правители учиться у графа, подобного новому Соломону, высшей премудрости. Аван тюрист воспользовался сперва расположением вдовы сподвижни ка Павла I, его флигель-адъютанта Плещеева, которая помогла

радить контакты с влиятельными лицами и масонскими мисти-

I. О Грабянке сохранились колоритные зарисовки современное.

Одна из воспитанниц Лабзина свидетельствует: «До 1812 г. ^чал посещать нас какой-то старик, которого все называли «па-!*, он не понимал по-русски, именовал себя графом Лещиц-пбянко. Многие собирались на вечера, читали он или другие не ело точно на каком языке и что-такое; каждый член общества

i вместо имени число цифр, и я в том числе имела, не помню кое». По словам некоего М. Муромцева, то был старик лет Шестидесяти, среднею роста и широкий в плечах, которою при-||рмали сперва за католика или проповедника. Поначалу его кор-|ррди сытным обедом, и сразу возникали посвященные, помнит ^ Лабзина и Озерова-Дерябина, гвардейского офицера Измай-щрского полка. Но главным другом и наперсником графа являл-^ якобы Ленивцев, управлявший откупными делами Г1. Зубова, ^ркрыв собрание, Грабяпка вынимал из портфеля тетрадь на ^анцузском языке и, примешивая польские слова, толковал ре- щгиозные тексты, разбавлял их анекдотами и легендами из соб-^енной «святой» жизни. «Слушатели были в восхищении, осо-Щшо дамы почти боготворили его, посылая ему свои работы и Лроч., а мужчины давали ему значительные подарки». Чиновник $-^п Лубяновский увидел графа в доме одного знакомого. Гра-щнко взял его под руку, отвел к окну и промолвил торжествен-ЩК «Вы, конечно, знаете, что небо послало меня сюда учредить и ^разовать новое иерусалимское царство». Он предложил всту-Щгь в общество, показал и список членов далеко не юного воз-^bta с орденскими лентами, форму присяги и план будущего ||ама в Новом Иерусалиме. Чиновник попросил неделю на размышление и будто бы больше графа не встречал , s' чем позволительно усомниться. Но пророку развернуться не удалось, власти Заподозрили неладное и посадили его под домашний арест за ^рлатанство, позднее перевели в крепость, где он и умер в 1807 г. ^ по городу уже поползли слухи, будто он являлся шпионом Наполеона Бонапарта¹.

Масоны рационалистического направления шведской системы испросили в 1804 г. согласие государя на открытие в столице ложи, названной в его честь. Возражений не последовало, несколько позднее в честь императрицы образовали «Братство Елизаветы к Добродетели». Общим правилом адептов было «не иметь никаких таинств пред правительством». И их ассоциации «преобразовывались в своеобразные общественные клубы, где вся фантастика и символистика становились лишь модным придатком. Они не только не поднимали вопроса об уничтожении крепостного права, но часто и много выступали в его поддержку»⁸⁴.

Более всего осталось воспоминаний о масонах-мистиках, на которых бегло остановимся. Отец известного писателя-славяно фила И.С. Аксакова, в молодости мелкий чиновник, как-то по знакомился с начальником хлебных запасных магазинов Петербурга В.В. Рубановским (на самом деле В.И. Романовским), известным мистиком. Затем Аксаков стал посещать руководителя ложи «Умирающий Сфинкс», который ему не понравился бах вальством и властолюбием, но адепты раболепно пресмыкались перед ним. Кончил жизнь самоубийством коллега Аксакова по службе, немец Вольф, оказавшийся также масоном. «Рубанов ский» стал тогда настоятельно просить юношу раздобыть бумаги Вольфа или хотя бы переписать некоторые из них. Поскольку это оказалось невозможным, Аксаков решил пойти на хитрость и сочинил какой-то вздор в темных мистических выражениях, выдав его за произведение покойного.

«Я написал девять отрывков, — свидетельствует Аксаков. -Все они состояли из пустого набора слов и великолепных фраз без единого смысла; но в то же время я постарался придать напи санному мною некоторую внешнюю связь и мистическое значе ние. Приемы же я заимствовал из сочинений Эккартсгаузена, Шиллинга и самого Лабзина». Трюк вполне удался, несусветную белиберду приняли за откровения, читали в присутствии масо нов, хваливших ее при рекомендации напечатать в запрещенном журнале «Сионский вестник» при возобновлении выпуска. Акса ков окончательно убедился в невежественности маргинистов н

^казался примкнуть к ним, что не отвратило Лабзина от поис-учеников. Он привлек в ложу талантливого портретиста ^.Г. Левицкого, возведя в высшие на тот период масонские стегни «шотландского мастера» и «теоретического брата», как отливавшегося глубокой религиозностью⁸⁵.

Приведенные свидетельства в целом подтверждает Д.Н. Свертев, отец которого некогда слушал лекции небезызвестного Щварца, потом возглавил ложу Г. Орла. Среди соратников отца ^муарист помнил И.А. Лопухина и губернского предводителя деюрянства П.И. Сафонова, который вел подробный, весьма при-вдггивный дневник, выдававший нутро «помещика-креностника и |ррзятника». Третий знакомец, В.В. Артемьев, бросил в молодо №и военную службу ради изучения алхимии и желания обнару-доггь философский камень, под влиянием особенно Лабзииа. Сын Оттого помещика «весь предался какой-то странной релйгиоз-gjjpji мании и еще при отце одичал совершенно и жил не столько в д^ществе людей, сколько с духами». Жизнь свою он закончил в $^довецком монастыре, куда был заточен за организацию среди крепостных неких «трапез любви», сиречь, очевидно, извращен-дых оргий⁸⁶. В этих сведениях, конечно, чувствуется предвзятость лярдей в отношении всего мистического.

Царское правительство и сам император давно стремились ^ставить на службу себе масонство в соответствии и с планами Вельможной знати. По отдельным данным, Александр I был по-П&ящен в масоны префектом «Капитула Феникса» И.В. Вебером, Профессором физики и математики, инспектором 2-го кадетского рарпуса. Для этого события якобы был разработан «специальный Й$ряд», который также прошли близкие монарху но духу Голи-орда и Кушелев. В письме первого из них государю от 4 марта г. отмечалось, в частности: «Обязательства, которые мы втро 'Щ взяли на себя перед лицом Всевышнего, не шутка». По словам ^орика Грюнвальда, члены интимного братства, возможно, проводили соответствующие церемонии в Зимнем дворце⁸⁷. Во

всяком случае, монарх неплохо разбирался в масонских делах. Свидетельством тому может служить анонимная записка ему на французском языке от 1810 г., начинающаяся так: «Я счел долгом представить Вашему Величеству некоторые мысли относительно тех мудрых мер, кои Ваше Величество предполагает употребить для устройства масонства. Они представляются мне способными обеспечить успех ваших намерений». Далее утверждалось, что такое «устройство» должно принести две существенные выгоды. Во- первых, «остановить усиление испорченности нравов, утверждая добрую нравственность на прочном основании религии». Во-вторых, «воспрепятствовать появлению всякого другого общества на вредных началах и таким способом образовать род постоянного, но незаметного надзора, который по своим тайным сношениям с Министерством полиции поставил бы ему, так сказать, залог против всякой попытки, противной предполагаемой цели». В эту тайну намечалось посвятить лишь орденских начальников⁸⁸. Скорее всего, записка принадлежала Сперанскому, о чем кратко говорилось выше, ибо исходные идеи развивались им в планах государственного преобразования страны. Не исключено и соавторство министра полиции А.Д. Балашова, направившего в авгу сте 1810 г. столичным братствам особое предписание, гласившее: «Начальникам существующих здесь обществ известно, что правительство, зная о их существовании, не полагало никаких препятствий их собраниям. Со своей стороны и общества сии заслуживают ту справедливость, что доселе не подавали они ни малейшего