– Не смейте так говорить с ней, – придушенно крикнул-просипел он. – Не смейте!
Чистильщик долго и сумрачно поглядел на него. Потом откинулся на спинку кресла, закурил и снова поглядел – прищурившись, но без обычной своей усмешки в углах губ и глаз.
– Ну – извини, – протянул он. – Только прав-то сейчас я. На хрена это ей? И так знает больше, чем нужно. А, как известно, меньше знаешь – крепче спишь. Я бы сказал, не крепче, а спокойней. Те, кто знает слишком много, тоже крепким сном спят. Только – беспробудно.
– Все равно, – набычился Волошин. – Она должна знать обо мне все.
Чистильщик поднял брови.
– Послушай, молодой человек, – с кривой усмешкой холодно произнес он, напирая на последнее слово. – Мы, однако, заключили только договор о прекращении огня, а не соглашение о взаимопомощи. Да, конечно, ты вызвался помочь мне с тем, чтобы я помог тебе понять, кто ты теперь и что тебе делать. Но из этого еще не следует, что я буду делиться совершенно секретной информацией с посторонними.
– А мне плевать, – так же жестко отозвался Мишка, – на то, что вы намерены делать, а что – нет. Еленка – не посторонняя.
Чистильщик аж присвистнул. «Ну и нахал, – подумал он с некоторым раздражением, выпуская сигарный дым в темное вечернее небо, но перехватил взгляд, которым обменялись молодые люди, заметил осторожное и нежное пожатие их рук под столом; глаза его внезапно потеплели. – Господи, неужели и я такой же болван, когда Мирка рядом? – спросил он себя. – Наверное. Только я более дрессированный болван. Ведь и я выболтал в свое время Мирке почти все про себя; а что не выболтал – то написал. Только… Только между нами одно отличие: со мной не справится ни один аномал, да и на Мирку потребуется – при ее-то нетренированности – с десяток человек, а этих легко слепит пара аномалов. С перебором. Черт, что делать? Бросать пацанка нельзя, тащить за собой – тоже нельзя».
– Допиваем, ребята, и снимаемся, – устало произнес Чистильщик. – После доругаемся.
И Мишка заметил в его глазах необычно теплые огоньки, буквально обдавшие жаром и его, и Еленку.
Черт, еще один сейшн в Рок-клубе закончился грандиозной пьянкой. Крысолов тряхнул головой – ботва в бороде, пока вежливо отпихался от двух ненужных девиц, Витьку уже успели утащить к чертовой маме. Ладно, главное уболтать окружающих: узнать, куда стартанул Коренев, и стартовать следом.
Выяснилось довольно быстро – Витька в компании двух герлиц схватил мотор. Из чего, после недолгого анализа оперативной информации, а именно – отсутствия дома предков и загула братца, следовало, что Коренев отбыл именно в сторону дома. Конечно, существовали и другие вариации, но маловероятно, чтобы Витька променял фак-сейшн в своей огромной, как аэродром, пустой квартире на что-либо подобное в какой-нибудь общаге или хрущовке. Тем паче, вспоминая предыдущие загулы у Витьки на квартире, Крысолов легко припомнил любимое сибаритское развлечение Коренева – долгое отмокание (и не только отмокание) в огромной (два с половиной на два) ванне.
Исходя из этого, Крысолов, подхватив свою случайную подружку – он не был, в отличие от Витьки, сторонником излишеств и считал, что одной женщины на ночь вполне достаточно, – тормознул мотор на Невском и отбыл в сторону Васильевского острова.
Девочка Наташа нежно терлась носом о его скулу, и Крысолов старался отвечать соответственно, но что-то мешало ему сейчас быть адекватным. И, лишь миновав Дворцовую площадь, он понял – что. И тотчас же, внешне задеревенев, чем расстроил девочку Наташу, внутренне расслабился. Почувствовал Запах Жертвы – пьянящий и шокирующий одновременно. И этот запах был запахом его друга – Витьки Коренева. Под рукой не было ни единого из спецсредств – ни тебе эликсира Горячего Дыхания, ни Звездного Эликсира. Приходилось готовиться к бою лишь за счет внутренней концентрации.
Под тонкой курткой взбугрились мышцы, и девочка Наташа восприняла это, как реакцию на свои осторожные ласки, стала смелее. Сама того не понимая, дразня внутреннего похотливого зверя в Крысолове, она помогала ему зарядиться взрывной энергией. Чуть подавшись вперед, Крысолов хрипло попросил таксиста:
– Шеф, давай быстрее. Плачу вдвое. Если что – штраф за мой счет.
Шофер понятливо – ему так казалось – кивнул и притопил педаль газа. Девочка Наташа решила, что такая спешка из-за нее, что Крысолову не терпится добраться до кровати, чтобы предаться с нею ласкам, и стала активнее ластиться к нему. А профессиональный боевик-аномал бесстыдно черпал из нее жар и силу, моля лишь об одном – чтобы не опоздать.
Он успел. Витькино такси еще только отъезжало от подъезда дома, как Крысолов, едва его такси остановилось, швырнул на колени таксисту два смятых червонца и пулей вылетел из потертого салона «Волги». Он успевал, и потому его тело пело, подобно натянутой струне. Словно реактивный снаряд, ворвался он в подъезд, смел на ходу окаменевших девиц и перехватил окаменевшую лапу с отточенными ногтями-кинжалами буквально в пяти миллиметрах от Витькиного горла. Коренев полусидел-полулежал на ступеньках, и тема была бы почти завершена, не появись добрый ангел. Крысолов – смешное имя для ангела.
Девица-аномал пронзительно вскрикнула, попыталась стряхнуть внезапную помеху с правой руки, вцепиться Крысолову в лицо когтями левой, но он был и сильнее, и быстрее. И главное – на него работали опыт и тренаж. Хлещущий удар запястьем по предплечью левой руки квазивампирицы, локтем той же руки плашмя – оглушающий удар – в нос, запястьем все той же руки еще один хлещущий уже в шею: сбить дыхание. Захват за шею, разворот, излом локтя – ох, где ты, классический икке? – и завершающий досыл ребром ладони по пригнутой шее. Хруст позвонков. Не расслабляться, повторить добивание – знаем мы живучесть аномалов, самого пару раз уже убивали наповал. Вот теперь аллес. И тонкий визг за спиной. Девочка Наташа – и надо же тебе было оказаться такой шустрой!
Никаких разборов с милицией не последовало – поднявшись в квартиру Витьки, Крысолов позвонил в тревожную службу Синдиката, а потом доходчиво разъяснил девицам, что они ничего не сумеют объяснить ментам и в результате этого все пятеро пойдем как соучастники убийства. Точнее – он и Витька как исполнители, а остальные как соучастники. Это подействовало. После валерьяновых – или еще каких? – капель из запасов мамы-профессорши, девочки расползлись по спальным местам. Витька, едва только спасенный, покачал головой: такой фак-сейшн, такая малина – и все пообломилось из-за какой-то полоумной идиотки.
А потом, когда они вдвоем с Крысоловом уселись на кухне, что дала бы по метражу фору иной нынешней гостиной, за бутылкой водки, Витька пытливо поглядел на друга. И неожиданно спросил:
