тихо:
– Я прошу вас не сопротивляться и не пытаться напасть на тех, кто к вам зайдет. Я видел, как вы обошлись с наручниками, и поэтому прошу не делать глупостей. Я без колебаний пожертвую своими сотрудниками и пущу в камеру и тамбур перед ней нервно-паралитический газ. Будьте добры, обойдитесь без насилия – и мы побеседуем.
«Неужели – латышская контрразведка или разведка? – усмехнулся про себя Чистильщик, отметив знакомый легкий акцент. – Как низко я пал! Или все-таки ваньку валяют?» Он медленно встал, потянулся и замер напротив двери, в трех шагах от нее. Через минуту дверь отворилась.
Вошли двое, как и положено в таких случаях, – рослые плечистые мальчики лет двадцати пяти – двадцати восьми. Осторожно, с опаской приблизившись к Чистильщику, жестом предложили вытянуть руки. Чистильщик вытянул. Один из мальчиков защелкнул на запястьях тяжелые кандалы, затянув их еще и болтами, второй, опустившись на колено, проделал ту же операцию на лодыжках. Цепи глухо звякнули.
– В каком музее вы выкопали это чудо? – адресуясь главным образом к тому, кто вещал через динамик, нежели к молчунам-крепышам, холодно усмехнувшись, произнес Чистильщик.
Ответа не последовало.
В принципе освободиться за несколько секунд Чистильщик мог и из этих игрушек, но предупреждение насчет нервно-паралитика не выглядело блефом. И стоило узнать – кто его спеленал: спецслужбы или… На «или» – Синдикат – не слишком походило, но стандартной процедуры допроса в Синдикате Чистильщик еще не проходил. Кто его знает? Но не похоже – слишком все было игрушечным для аномала: мальчики два-на- два, кандалы, бронежилеты на группе захвата. Даже новичок в Синдикате знает, что любой тренированный аномал в момент найдет брешь в бронике и влепит туда пулю или нож.
Не Синдикат, значит. Похоже, что спецслужбы. Но чьи и зачем он им? Хотя последний вопрос чисто детский – надо же узнать, у кого завелись такие боевики, как Чистильщик. Я-асно. Но неужели ж латыши? Надо же было в этой вшивенькой республике вляпаться! Самый крупный провал за всю жизнь – и где?
Мелкими шажками – шире никак, цепи – и в сопровождении деликатно, но крепко поддерживающих за локти амбалов, Чистильщик дошел до двери тамбура, подождал, пока она откроется, с трудом перешагнул через высокий порог. Посеменил по узкому коридору с тремя добротными – но уже не стальными – дверями: в середине коридора справа и слева и одна в самом конце. Именно в нее-то амбалы и повлекли Чистильщика, распахнули дверь, усадили узника в кресло по центру комнаты и отступили за спину.
Чистильщик медленно, не выказывая никакого интереса, огляделся. Стандартная interrogation room – так, кажется, на гнилом Западе называют комнату для допросов? Три голых стены, привинченный к полу массивный железный стол с деревянной верхней крышкой. На четвертой стене, рядом с дверью, через которую ввели Чистильщика, большое зеркало – наверняка из тех, что с односторонней проницаемостью. Два стула по другую сторону стола. За Чистильщиком явно наблюдали из зазеркалья – он почти физически ощущал на себе взгляды двух или трех пар глаз,
Позволив узнику минут с пяток повариться в собственном соку (Чистильщик использовал их для того, чтобы окончательно освоиться с обстановкой), дверь открылась, пропустив в комнату двух мужчин, без спешки занявших стулья по другую сторону стола. Разложив какие-то бумаги, мужчины пристально поглядели в лицо Чистильщика. Тот равнодушно выдержал их взгляды. Одному из мужчин было лет тридцать – тридцать два, он был высок и крепок, на его лице отчетливо читались злобность и раздражительность; второй – постарше, лет сорока, смотрел участливо и даже приветливо, с первого взгляда можно было определить, что он образованный и интеллигентный человек. Но, поймав на секунду взгляд молодого, он прочел в нем лишь глубинную настороженность и холодный расчет.
Чистильщик внутренне усмехнулся – это его знание, вычитанное в сознании молодого, лишь подтвердило уверенность, что сначала будет разыграна старая, как мир, пьеса – «Злой следователь – добрый следователь». Приступим.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался по-русски тот, что постарше. – Меня зовут Янис, моего молодого коллегу – Имант.
Чистильщик слегка наклонил голову в знак приветствия, но промолчал. Он сейчас внимательно слушал и уже со стопроцентной гарантией мог сказать, что имеет дело действительно с латышом, хоть и прожившим много лет в России. Но это еще ни о чем не говорило – во-первых, он сам мог имитировать акценты десятка языков, а во-вторых, Синдикат – многонациональная сеть. Но это все-таки не Синдикат – те знали, что, когда аномалу нечего терять, он постарается захватить с собой как можно больше жизней, а этих четверых, что были в комнате допросов, Чистильщик мог завалить быстрее, чем самый быстрый человек успеет десять раз хлопнуть в ладоши.
– Вы не хотите назваться? – все так же вежливо спросил Янис. Чистильщик помотал головой. Тогда Имант, как и ожидалось, ударил кулаком по столу.
– Как твое имя, сука! – гаркнул он.
Чистильщик с глубоким презрением взглянул на него. Но про себя отметил, что парень говорит, как чистокровный латыш, в совершенстве знающий русский.
– Перестань, Имант, – прикрикнул Янис и тотчас же обратился к Чистильщику: – Простите моего коллегу, он еще молод и не слишком хорошо умеет вести такие беседы. Вы не хотите назвать нам свое имя?
– А зачем? – невыразительным голосом по-латышски ответил Чистильщик, впервые открыв рот.
– Ну… – немного растерялся Янис, но тотчас же нашелся: – Надо же нам как-то обращаться к вам.
– Хорошо, – все тем же серым голосом произнес Чистильщик, – зовите меня Паша. Устраивает?
– Да я тебя!… – рявкнул Имант, но Чистильщик перебил его, обращаясь, впрочем, к Янису:
– И заткните пасть своему дебилу, в противном случае я вообще замолчу.
Имант резко вскочил и с коротким замахом влепил пощечину Чистильщику. Точнее – попытался влепить. В последний момент Чистильщик вдруг резко повернул голову, и пальцы Иманта лишь скользнули по его щеке. И тут же, резко повернув голову в другую сторону и слегка подавшись вперед, Чистильщик вцепился зубами в ребро ладони Иманта, резко сжал челюсти. Хрустнули кости, брызнула кровь. Выпустив покалеченную кисть, Чистильщик брезгливо сплюнул и недобро глянул на Яниса.
– В следующий раз я вообще откушу ему руку, – пообещал он.
Один из громил, стоявших за его спиной и даже не успевших вмешаться, подхватил глухо воющего
