Том 4. Рассказы, юморески 1885-1886

сборника.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. II, стр. 5–8.

Рассказ был отправлен в «Осколки» в начале июля 1885 г.; в письме Н. А. Лейкина от 11 июля он упоминается под заглавием «Философ» (ГБЛ).

Правка рассказа при переизданиях была небольшой. Во втором издании «Пестрых рассказов» снята фамилия учителя — Фунин; для собрания сочинений, кроме мелких стилистических поправок, Чехов произвел две замены: в авторской речи вместо «нового протеста» стало «новых ересей» и в реплике Пимфова вместо нейтрального «А я-то боялся!» — «а то бы волосы дыбом, хоть святых выноси».

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский и сербскохорватский языки.

ЗАБЛУДШИЕ

Впервые — «Петербургская газета», 1885, № 191, 15 июля, стр. 3, отдел «Летучие заметки», с подзаголовком: (Сценка). Подпись: А. Чехонте.

Включено в первое издание сборника «Пестрые рассказы» (СПб., 1886).

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. I, стр. 113–117.

В сборнике «Пестрые рассказы» текст воспроизведен почти без изменений (снят подзаголовок и сделаны две поправки). Для собрания сочинений Чехов изъял несколько фраз и провел сплошную стилистическую правку, устранив, в частности, варваризмы в авторской речи («растет crescendo» заменено: «становится всё громче»).

Рассказ «Заблудшие» К. Арсеньев упомянул в статье «Беллетристы последнего времени» как пример «анекдота, совершенно чуждого искусству»: «чересчур веселые присяжные поверенные, попадающие по ошибке в чужую дачу ‹…› это, пожалуй, забавно, но забавно на манер послеобеденных россказней, потешающих маловзыскательную и смешливо настроенную публику» («Вестник Европы», 1887, № 12, стр. 768).

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, сербскохорватский, словацкий и чешский языки.

Стр. 76. «Месяц плывет по ночным небесам…~ветерочек чуть колышет»… — Начальные строки популярной серенады К. С. Шиловского (см. в этом издании т. III, стр. 544) и цыганской песни «Ветерочек» (вошла в «Альбом золотых мотивов для любителей и любительниц пения», СПб., 1884, стр. 272–273).

…серенаду Шуберта?~лети-ит с мольбо-о-о- ю»… — «Вечерняя серенада» Ф. Шуберта на стихи Л. Рельштаба (русский перевод Н. П. Огарева). Напечатана в том же альбоме, стр. 282.

ЕГЕРЬ

Впервые — «Петербургская газета», 1885, № 194, 18 июля, стр. 3, отдел «Летучие заметки», с подзаголовком: (Сценка). Подпись: А. Чехонте.

Включено в сборник «Пестрые рассказы», СПб., 1886; печаталось во всех последующих изданиях сборника.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. III, стр. 208–213, с исправлениями по «Петербургской газете» и сб. «Пестрые рассказы»:

Стр. 80, строки 17–18: между двумя рядом растущими елками — вместо: между двумя растущими елками.

Стр. 82, строка 38: Он, словно чувствуя этот взгляд — вместо: Он, словно чувствует этот взгляд.

Правка рассказа при переизданиях была небольшой. В «Пестрых рассказах» снят подзаготовок, устранены ошибки газетного набора (в сборнике «тетерьку» — вместо «тетерку», «сызмалетства» — вместо «с измальства», «и век тебе не понять» — вместо «и в век тебе не понять»), а в следующих изданиях сборника сделано несколько стилистических изменений. Готовя текст для собрания сочинений, Чехов в финале опустил фразу: «Долго видит она его…» и поправил в речи Пелагеи: «я с ими» (вместо «я с ними»).

«Егерь» — первый рассказ Чехова, отмеченный Д. В. Григоровичем. 25 марта 1886 г. он писал Чехову: «Около года тому назад я случайно прочел в „Петербургской газете“ Ваш рассказ; названия его теперь не припомню; помню только, что меня поразили в нем черты особенной своеобразности, а главное — замечательная верность, правдивость в изображении действующих лиц и также при описании природы. С тех пор я читал всё, что было подписано Чехонте…» (Слово, сб. 2, стр. 199).

Отвечая Григоровичу, Чехов рассказывал, в частности, об условиях, в которых ему случалось писать: «Не помню я ни одного своего рассказа, над которым я работал бы более суток, а „Егеря“, который Вам понравился, я писал в купальне!» (28 марта 1886 г.).

Вскоре после опубликования «Егеря» Григорович настойчиво рекомендовал Чехова А. С. Суворину. Сам Чехов, по свидетельству современника, рассказывал об этом так:

«Когда в „Петербургской газете“ появился мой „Егерь“ ‹…› Григорович поехал к Суворину и начал говорить: „Алексей Сергеевич, пригласите же Чехова! Прочтите его «Егеря». Грех не пригласить!“

Суворин написал Курепину, Курепин пригласил меня и торжественно объявил, что меня зовут в „Новое время“…» (А. Грузинский. О Чехове. Отрывки воспоминаний. — «Русская правда», 1904, № 99).

Рассказ «Егерь» был отмечен критикой среди тех, «которые без всякого преувеличения могут стать наряду с лучшими рассказами „Записок охотника“» (В. Буренин. Рассказы г. Чехова. — «Новое время», 1887, № 4157, 25 сентября). Появился, однако, и необычайный по грубости тона отзыв Ф. Змиева (Ф. И. Булгакова): «Такие рассказы, например, как „Разговор с собакой“, „Егерь“, „Сонная одурь“, „Кухарка женится“, „Репетитор“, „Надлежащие меры“ и многие другие — похожи скорее на полубред какой-то или болтовню ради болтовни, чем на мало-мальски отчетливое изложение осмысленной фабулы» («Новь», 1886, т. XI, № 17, стр. 62).

Мысль о связи «Егеря» с «Записками охотника» И. С. Тургенева была высказана — правда, весьма прямолинейно и упрощенно — еще и в 1889 г. А. С. Лазарев (Грузинский) писал Н. М. Ежову 6 мая 1889 г.:

«В чеховском „Егере“ мало сходства со „Свиданием“, но Ермолай („Ермолай и мельничиха“) им целиком взят для типа егеря. Как мы с тобой этого давно не разобрали? Например:

(Пишу это не в укор Чехову; ведь мы подражаем иногда Чехову и Лейкину, а уж лучше подражать Тургеневу, чем Лейкину и даже Чехову; вообще никто из молодых не избегает подражания. Пишу просто для выяснения факта.)

„Была у него и жена. Он ходил к ней раз в неделю. Жила она в дрянной полуразвалившейся избенке, перебивалась кое-как и кое-чем, никогда не знала накануне, будет ли сыта завтра, и вообще терпела участь горькую. Ермолай, этот беззаботный и добродушный человек, обходился с ней жестоко и грубо… бедная его жена не знала чем угодить ему, трепетала от его взгляда, на последнюю копейку покупала ему вина и подобострастно покрывала его своим тулупом, когда он, величественно развалясь на печи, засыпал богатырским сном“.

Это весь Егерь с женой перед глазами. Затем разговор Ермолая с мельничихой отразился в „Агафье“ (Савка и Агафья) и в разговоре егеря с женой» (ЦГАЛИ, ф. 189, оп. 1, ед. хр. 7).

Впоследствии рассказ «Егерь» неоднократно упоминался в критической литературе в связи с темой «Чехов и Тургенев». Подробнее об этом — в статье А. С. Долинина «Тургенев и Чехов (Параллельный