Стив так стремительно поднялся из-за стола. Ничто не убеждает меня по-настоящему: ни закомплексованность, ни нравственный максимализм. Мой Стив, человек из мечты, Стив, с которым мы часами просиживали в машине и от которого я не могла оторвать глаз, губ, рук, мыслей, не был обременен этими дурацкими качествами. Я просто-напросто любила совершенно другого человека.
Вглядываясь в него вновь и вновь, я не могу понять, так это или нет. У него та же улыбка, тот же голос, изредка в его словах сквозит та же нежность. И все же в последнее время мы стремительно отдаляемся друг от друга, и я с этим не могу ничего поделать. А жаль. Грустно жить на свете одной, без любви и защиты.
…Ведь и в историю со Славиком и Вовой я вляпалась именно потому, что была одинокой, не нужной никому женщиной. Они решили воспользоваться моей беззащитностью и обворовать меня.
Но потом в ходе матча произошла замена. Я хочу сказать, что, ненавязчиво ухаживая за мной, Славик без труда вычислил место моей работы. А работала я тогда не в безотрадном издательстве «Иероглиф», а в элитной частной школе, и к тому же в должности директора. Славик (вместе с Вовой) подумали, что банальное воровство лучше заменить чем-нибудь поинтереснее, и похитили из школы ребенка – сына телезвезды Марлены Видовой. Надеялись, что я испугаюсь и заплачу за ребенка баснословный выкуп. А в случае чего к выплатам можно будет подключить и его мамашку.
Но я не испугалась. То есть я очень испугалась, конечно, но главное – я не сломалась. И у меня нашлись очень хорошие помощники. Ныне сотрудники дорогого охранного агентства, а в прошлом, по всей видимости, уголовные элементы. Они без труда справились со Славиком и Вовой. Андрюша Видов в тот же день возвратился в школу, а горе-шантажистам пришлось оплатить труд бригады моих спасителей.
Вова, у которого дела и так обстояли не блестяще, после этого случая разорился окончательно. Но не мог же он признаться в этом своей преуспевающей жене… В итоге родилась та самая жалостливая история, в которую охотно поверила Дашка.
А я? Меня в те времена по-настоящему интересовал один-единственный человек – Стив. Степан Давликанов. Владелец элитной частной школы и мой работодатель.
До него тоже долетали отголоски жалостливой истории. Он пытался разобраться в том, что же на самом деле произошло, и даже задавал мне какие-то скучные вопросы. Но я на его вопросы отвечать не спешила, и все наши разборки закончились завтраком с шампанским и дальнейшей полной идиллией.
…Теперь мне день ото дня становится все более ясно, что к идиллии возврата нет. Но неужели нет? Когда я этот факт осознаю до конца, у меня просто начинают подкашиваться ноги. Как на набережной сегодня. Неужели же мой Стив никогда ко мне не вернется?
– Но ведь он приходил! – неустанно напоминает Светка. – Прощения просил, объяснял.
– Да. Но ему, чтобы понять, что я не виновата, потребовались вещественные доказательства.
– Ну и что? Да ты посмотри, что вокруг творится! Хорошо, что ты смогла ему такие доказательства представить…
– Ничего я не смогла! Так сложились обстоятельства.
– И тебе, между прочим, надо было использовать эти обстоятельства и тащить в ЗАГС растерявшегося кавалера! Он же тебе предлагал…
– Не он! То-то и оно, что не он! Другой, непонятный, отчужденный… Предлагал, как будто вину загладить хотел. Не надо на мне жениться из жалости!
А может, и надо… Вспоминая себя стоящей на набережной, в вечернем туалете, на шпильках, я испытываю бесконечную жалость к самой себе. О, если бы рядом вдруг появился Стив… я бы просто умерла от счастья. Появился бы Стив, пусть отчужденный, предупредительно вежливый – каким я знаю его в последнее время. В конце концов, можно немножко схитрить и полечить его комплексы доверием и любовью, как учит Светка.
Но планы по приручению Стива и реконструкции идиллии неизбежно сталкиваются с моим собственным отчуждением.
Я и мечтаю о нашем новом сближении, и не хочу его. Все-таки Стив оказался не тем человеком, за которого выдавал себя. Или не тем, за которого я его принимала.
Я все еще не в состоянии забыть его. И груз одиночества кажется мне день ото дня все более непосильным, а то, что Стив звонит мне так редко, – почти оскорбительным.
В общем, решить я ничего не могу, но в то же время ребенку ясно, что от меня ничего особо и не зависит.
Глава 3
– Алла, доброе утро. Наконец-то я застал тебя дома!
– Странно довольно-таки… Я ведь и не хожу никуда, кроме как на работу!
– Вчера и позавчера, по крайней мере, ты просидела в своем издательстве до одиннадцати, не так ли? Тебе удлинили рабочий день?
– Да, вчера я действительно вернулась поздно. Ездила в Дубровск.
– Это где?
– В ближнем Подмосковье.
– Ну и как поездка?
– Успешно.
…Какое там успешно?! К нотариусу Никоэлян Джульетте Саркисовне очередь, как в Гражданскую войну за хлебом! Дарственную только со второй попытки забрать удалось! А в первый раз меня выставили из дубровской нотариальной конторы за пятнадцать минут до ее закрытия.
– Разобралась со всеми делами? Ничего больше не тяготит тебя?
– Нет, ничего. Спасибо, что ты обо мне беспокоишься.
– Ты же знаешь, я всегда…
– Да, Стив, я знаю. Ты очень заботливый, внимательный… Просто идеальный друг!
– Да что это с тобой сегодня случилось? Комплименты мне говоришь?
– Не нравится?
– Ну уж ты слишком! Прямо как на поминках. Это только о покойнике – или хорошо, или никак.
– А живым непременно надо высказывать в глаза всякие гадости?
– Ну, скажем, не гадости, а упреки.
– Почему?
– Так естественнее.
– О, не беспокойся! Мне совершенно не в чем упрекнуть тебя.
– Опять за свое?
В голосе мягкая, еле уловимая усмешка. Абсолютно как в те, доапокалиптические времена. Я не выдерживаю. Единственное, чему я еще не научилась, – это сопротивляться воспоминаниям.
– Стив, пожалуйста, не говори со мной так. Потому что тогда…
– Как так?
– …тогда все начнется по-настоящему.
– Что – начнется?
– Упреки, выяснения отношений… А ведь нам с тобой… нам это совсем не нужно! Мы же интеллигентные люди…
– Ты думаешь, интеллигентные люди не могут раз в жизни нормально, по-человечески поговорить?
– Да отчего же? Могут, наверное…
Продолжительная пауза.
– Почему ты так долго не звонил?
– Ездил в Германию.
– По делам?
– В общем-то по делам. Но на несколько дней задержался. В Гамбурге я случайно познакомился с соотечественниками, и меня пригласили на выставку «Современная русская икона».
– Интересно?
– Своеобразно. Так сложилось – не пойти было нельзя… Я, собственно, тебе затем и звоню.
– Вот оно что!
– Хочу пригласить тебя в иконописную мастерскую.
