Том 12. Пьесы 1889-1891

Сняты также некоторые излишне бодрые фразы Иванова, намекавшие на возможность его скорого «выздоровления», например: «Эх, волк меня заешь, выкурить бы из меня только казанскую сироту — совсем бы настоящий мужчина был!» (д. III, явл. 7).

Исправляя эту сцену, Чехов, видимо, учитывал также замечания рецензентов, в частности — Н. К. Михайловского. В своей рецензии на пьесу он отмечал, что поведение Саши и Иванова, которые «чуть не на глазах жены (во всяком случае она узнает об этом) проделывают разные амурные игривости и веселости», просто «глупо и жестоко» и что автор ввел этот эпизод «с риском извратить характеры действующих лиц» (Ник. Михайловский. Случайные заметки. — «Русские ведомости», 1889, 16 мая, № 133).

Другое исправление сделано в тексте последнего монолога Иванова (д. IV. явл. 10), также вызвавшего резкие нарекания Михайловского и других критиков демократического лагеря, которые в «проповедях» Иванова усматривали «пропаганду „серенькой, заурядной жизни“». Ранее Иванов, обращаясь к Лебедеву, адресовал свои назидательные предостережения некоему обобщенному образу «молодого человека»: «если когда-нибудь в жизни тебе встретится, молодой человек, горячий, искренний, неглупый» и т. д. Эта речь-проповедь была теперь представлена как рассказ Иванова только о себе, о печальном опыте пережитой им драмы: «Был я молодым, горячим, искренним, неглупым» и т. д.

Кроме того, Чехов устранил в пьесе некоторые побочные сюжетные линии и эпизоды, тормозившие или усложнявшие развитие действия (на это также указывалось в рецензиях на пьесу). В сцене объяснения Львова с Ивановым исключено признание Львова о его любви к Анне Петровне (д. III, явл. 6). Снят намек на самоубийство в сцене последнего свидания Иванова с Сашей (д. IV, явл. 8). Исключены риторические реплики в сцене самоубийства, о которой Михайловский замечал, что она «производит почти комическое впечатление: прежде чем Иванов с револьвером в руке „отбегает и застреливается“, окружающие могли бы раза три вырвать у него револьвер» (статья «Случайные заметки»).

В той же статье Михайловский упрекал Чехова за «ненужное подчеркивание» комизма в сцене, где Косых, большой любитель карт, «до того зарапортовался, что вместо „прощайте“ говорит: „пас“. Остальные действующие лица смеются. Кажется, ясно и просто. Но г. Чехов боится, что этот маленький комический эффект пропадет для зрителей и читателей и потому заставляет еще одно из действующих лиц пояснить: „Ну и доигрался, сердечный, до того, что вместо прощай говорит пас“». В тексте сборника «Пьесы» Чехов вычеркнул эту реплику Лебедева (д. III, явл. 3).

В издании «Пьес» в последнем акте «Иванова» число явлений увеличилось на одно: сцена свидания Иванова с Сашей, составлявшая ранее с предыдущим эпизодом одно целое, теперь была выделена в отдельное явление (д. IV, явл. 8). Начиная с этого издания возник разнобой в подаче ремарок: в первых двух актах обозначение действующих лиц в начале каждого явления строго соблюдалось, но со 2-го явления III акта оно исчезло. В настоящем издании этот разнобой устранен, и во всей пьесе восстановлена единая форма ремарок — как было в журнальном тексте «Северного вестника» и в рукописях.

Краткие разговорные именные формы на «-ой», «-ей» по всему тексту заменены в сборнике «Пьесы» литературно-книжными формами на «-ою», «-ею»: например, вместо «головой» стало «головою», «всей» — «всею», «единственной» — «единственною» и т. п.

Готовя марксовское издание «Пьес» (Сочинения, т. VII), Чехов внес в текст «Иванова» лишь единичные поправки и сокращения.

5

Премьера «Иванова» состоялась в Александринском театре 31 января 1889 г. В ролях были заняты: В. Н. Давыдов (Иванов), П. А. Стрепетова (Анна Петровна), П. М. Свободин (Шабельский), К. А. Варламов (Лебедев), Е. И. Жулева (Зинаида Савишна), М. Г. Савина (Саша), А. С. Чернов (Львов), Н. Б. Хлебникова (Бабакина), Н. И. Арди (Косых), В. П. Далматов (Боркин), В. В. Стрельская (Авдотья Назаровна).

Спектакль был поставлен главным режиссером Федоровым-Юрковским в день его бенефиса. Свой выбор он остановил на «Иванове» по совету Леонтьева (Щеглова), который еще до завершения пьесы предлагал Чехову свои услуги в переговорах с театром: «Я бы шепнул за кулисами хоть Федорову? У него бенефис» (25 октября 1888 г. — ГБЛ). После переговоров Чехова с режиссером во время пребывания в Петербурге в первой половине декабря Леонтьев (Щеглов) сообщал ему: «Сегодня виделся с Федоровым <…> Он имел в руках Вашего исправленного „Иванова“ и, мне сдается, имеет намерение поставить его в свой бенефис, в конце января. Присутствовавший при нашей беседе Сазонов помог мне и много способствовал укреплению этой мысли» (22 декабря 1888 г. — там же). Когда вопрос о постановке пьесы был решен окончательно, он снова писал Чехову: «…я буду гордиться, что был из первых, который внушил „Иванова“ Федорову, имевшему о Вас весьма слабое понятие…» (2 января 1889 г. — Там же).

О своей заслуге в постановке «Иванова» на Александринской сцене позднее вспоминал и Давыдов: «В этом году режиссер Ф. А. Федоров-Юрковский справлял бенефис. У него не было подходящей пьесы. Спросили меня. Я робко предложил „Иванова“. Взяли» (В. Давыдов. Кое-что о Чехове. — Рукопись Ленинградского гос. театрального музея). По воспоминанию Давыдова, приведенному А. А. Плещеевым, он сам ездил к режиссеру и передал ему экземпляр «Иванова». Режиссер «запоем» прочел пьесу, после чего Давыдов «немедленно телеграфировал Чехову» о приезде в Петербург (Александр Плещеев. Что вспомнилось. Актеры и писатели. Т. III, СПб., 1914, стр. 115).

До приезда Чехова все переговоры о постановке пьесы вел Суворин, который и во время репетиций «принимал большое участие в них» (А. Суворина. Воспоминания о Чехове. — Чехов, «Атеней», стр. 191). Чехов сообщил Суворину «кому кого играть» в пьесе и на роль Иванова предложил Давыдова, потому что он эту роль играл в Москве в 1887 г. (Суворину, 19 декабря 1888 г.). Тогда его согласие играть в «комедии» обрадовало Чехова, и он считал, что Давыдов понял Иванова так, как именно хотел сам автор (Н. Ежову, 27 октября 1887 г.).

Однако в число исполнителей «драмы» Чехов привлекал Давыдова без всякого энтузиазма: он полагал, что «браться за драму» ему слишком рискованно (Суворину, 19 декабря 1888 г.). По мнению Чехова, Иванова должен играть обязательно «гибкий, энергичный актер», который мог быть «то мягким, то бешеным». Он опасался, что Давыдов не сможет передать все тонкости и нюансы, будет «мямлить», играть «бесконечно вяло» (ему же, 7 января 1889 г.).

Леонтьев (Щеглов) тоже находил, что к роли Иванова более подходит не Давыдов, а Н. Ф. Сазонов, и замечал, что сам Сазонов «непрочь, видимо, сыграть Иванова (что он лучше сделает, гораздо теплее Давыдова, которого прямое дело — Лебедев)» (22 декабря 1888 г. — ГБЛ). Однако Чехов предназначал Сазонову в пьесе другую роль — доктора Львова (Суворину, 19 декабря 1888 г.).

Чехов хотел, чтобы роль Сарры была отдана М. Г. Савиной, однако актриса предпочла выступить в другой роли — Саши, которую исполнила только один раз на премьере, после чего роль Саши перешла к В. А. Мичуриной-Самойловой.

На роль графа Шабельского Чехов наметил П. М. Свободина, хотя Суворин предложил отдать эту роль И. П. Киселевскому, исполнявшему ее в 1887 г. Его игрой Чехов остался тогда не удовлетворен, поэтому теперь возражал против его участия: «Киселевскому ни за что бы не дал играть графа!» (Суворину, 30 декабря 1888 г.). Н. А. Лейкин, описывая Чехову свою встречу с участниками спектакля, отмечал, что «Киселевский кипятился больше всех <…> Он сильно обижен, что роль графа не досталась ему» (23 февраля 1889 г. — ГБЛ).

С. И. Смирнова-Сазонова (жена актера Сазонова) записала 15 января в своем дневнике: «Задал Чехов работы с „Ивановым“. Давыдов эту роль играть не хочет, Н<иколай> тоже, а кроме их некому. Мы еще раз перечитали эту пьесу, все ее дикости и несообразности еще больше бьют в глаза» (ЛН, т. 87, стр. 305).

Трудности с распределением ролей вызвали задержку в постановке спектакля, премьера которого первоначально намечалась на 26 января 1889 г. Федоров-Юрковский срочно телеграфировал Чехову: «Без вас нельзя раздать ролей. Распределение не слаживается. Необходимо приехать Петербург не позже восемнадцатого. Первая репетиция необходимо девятнадцатого» (13 января 1889 г. — ГБЛ). Чехов прибыл в Петербург 19 января.

О посещении Чеховым репетиций сохранилось несколько мемуарных свидетельств. Савина