твоих слов.
Реатов. Когда стремится он к обладанию красотою, каменные стены падают перед ним, и нет преграды, которая не разорвалась бы под напором его исступленной воли, как разрывается хрупкая ткань твоего траурного платья.
Александра. Отец! Что ты делаешь? Безумный, ты разорвал мое платье! Ну к чему это?
Реатов. Не он научит тебя любить. Прости, дитя. Я так давно тебя не видел, и мне жаль твоего сердца, которое ты хочешь снести в сырой ледник семейного счастья.
Александра. Вот, надо идти, переодеться, а то еще увидит кто-нибудь это разорванное…
Реатов. Подожди. Дай мне обнять тебя… Молнии в твоих глазах, черных, как ночь… Скажи, видел ли когда-нибудь он, твой жених скромненький, вот эту прекрасную грудь и вот это место под золотым амулетом?
Александра. Ну конечно, не видел. Пусти меня.
Действие второе
Реатов. Вот два голубка неразлучные. Воркуете?
Александра. Воркуем.
Реатов. Ну, здравствуйте, дети мои, воркуйте и будьте счастливы.
Дунаев. О да, я постараюсь, чтоб Александра была счастлива.
Реатов. Постарайтесь, мой друг, но только поберегите ваше здоровье, не расточайте безрасчетливо ваших сил, как тот итальянский мальчишка, безумец Ромео, который в одну ночь готов был излить на свою супругу весь Эдем наслаждений. Будьте благоразумны, как гоголевский Шиллер, и вы будете пользоваться патентованным и непромокаемым счастием.
Дунаев. Мы будем счастливы, конечно.
Реатов. «Как боги на недоступных небесах?»
Дунаев. Как боги? О нет! Все мы люди, все человеки. И зачем недоступные небеса? Мы хотим быть счастливы на миру, на людей посмотреть и себя показать. Наш рай будет доступен для наших друзей.
Реатов. Для друзей? Мило сказано.
Дунаев. А вы сегодня чем-то словно недовольны?
Реатов. Нет.
Дунаев. Вы так бледны. Вы, может быть, не совсем здоровы? Послать бы за доктором.
Реатов. Нет, мой друг, благодарю вас, я совсем здоров. Но только я расстроен. Дела такие… Словом, я нашел, чего не ожидал.
Александра. Он все больше сидит и читает. Какие страшные и очаровательные есть книги!
Реатов. Хотел бы я, Алексей Сергеевич, вам два слова сказать наедине, если вы позволите.
Дунаев. Я готов слушать.
Реатов. Это наша тайна, Санечка, строжайшая тайна.
Александра. Я никому ее не выдам.
Реатов. Да и мы ее тебе не выдадим.
Александра. Он не должен иметь тайн от меня.
Реатов. А все-таки это наша тайна.
Александра. Так я, значит, лишняя! Вот мило!
Реатов. Не сердись, мой друг: через короткое время я верну его тебе, а теперь ты нас оставь.
Александра. Хорошо, что ж делать! Это как тогда, когда я была девочкой, и ты занимался, а я приходила тебе мешать, ты меня и выпроваживал, как теперь.
Реатов. Да, а ты сердилась и объявляла, что больше ко мне не придешь.
Александра. До свиданья, Алексей Сергеич, — секретничайте себе.
Реатов. Только смотри, деточка, не вздумай подслушивать.
Александра. Ну конечно, не буду. Я не такая любопытная.
Реатов. Садитесь, Алексей Сергеич, и поговорим. Прямо к делу. Вы знаете, что имеет ваша невеста?
Дунаев. Аполлон Максимович! Это меня нисколько не интересует.
Реатов. Решительно нисколько?
Дунаев. Конечно, мои средства невелики, а привычки Александры…
Реатов. Одним словом, приданое не мешает?
Дунаев. Я за деньгами не гонюсь, но если Александра имеет деньги, то тем лучше для нее. Я осмелился искать ее руки только потому, что искренно люблю ее, и для меня все равно, хоть бы она ничего не имела.
Реатов. Друг мой, позвольте мне обнять вас. Теперь я спокоен за Александру. Слава Богу, теперь я вижу, что ее судьба в добрых и верных руках. А если б вы знали, как я мучился последние дни, когда познакомился с состоянием наших дел!
Дунаев. Но разве?..
Реатов. Дорогой мой, мы совершенно разорены.
Дунаев. Но неужели?..
Реатов. Да, моя благоверная жила не по средствам. Я плавал, а здесь… Были сделаны рискованные нововведения в хозяйстве. Еще старые долги, которые надо выплатить.
Дунаев. Вот как!
Реатов. Но это бы еще с полбеды. А вот беда: весь капитал был отдан в руки спекулянта, который внезапно обанкротился.
Дунаев. Все это очень неприятно. Я не смогу доставить Александре Аполлоновне всего того, что она привыкла иметь.
Реатов. Что делать! Я отдам Александре все, что могу, но боюсь, что вряд ли уцелеют от нашего состояния и малые крохи. Александра, быть может, избалована жизнью. Любовь — дело хорошее, с милым рай и в шалаше, да только иногда браки по любви кончаются потасовками супругов. Лучше подавить в себе нежные чувства, чем потом всю жизнь плакаться на судьбу. Так и вы лучше подумайте, не отказаться ли вам от этого брака, пока не поздно.
Дунаев. Нет, Аполлон Максимович, если Александра Аполлоновна согласится делить мою бедность, то я буду счастлив назвать ее своей женой. Бог с ним, с этим богатством! Все это, пожалуй, и к лучшему.
Реатов. Даже к лучшему?
Дунаев. Да, конечно: по крайней мере, ни люди не осудят, что из-за денег женился, да и жена будет знать, что я не за приданое ее беру, а по любви.
Реатов. Так! Нечто вроде благодеяния делаете?
Дунаев. Помилуйте, Аполлон Максимович, это, напротив, я буду считать себя осчастливленным, если Александра Аполлоновна согласится…
