выздоровела бы сейчас. Но он придет скоро.
Максимилиан поехал к своей царевне и привез её в избу.
И когда царевна увидела бедную избу и больную девочку, то ей стало очень жалко, — и стала она ласкать девочку и забавлять ее.
Потом отошла на середину избы и стала кружиться и плясать, ударяя в ладоши и напевая.
И увидела девочка много света, и услышала много звуков, и обрадовалась, и засмеялась, и вспомнила имя ангела, и громко сказала его.
И вся изба наполнилась благоуханием. И тогда вспомнила царевна своё имя, и зачем ее посылали на землю, и радостно вернулась домой.
И девочка выздоровела, и царевна вышла за Максимилиана замуж, и в своё время, пожив на земле, довольно, вернулась на свою родину, к вечному Богу.
Нежный мальчик
Жил нежный мальчик.
На него с самого начала надели стеклянный колокол, чтоб мухи его не обижали.
Так все и жил мальчик в колоколе.
Вот видит мальчик, — береза шатается. А он не знал, что это от ветра, — не знал ветра нежный мальчик.
Он и сказал березе:
— Глупая береза, не шатайся, сломаешься.
Перестал дуть ветер, и береза не шаталась. А нежный мальчик обрадовался, и сказал:
— Вот и умница, что послушалась.
Злой мальчик и Тихий мальчик
Жил-был Злой мальчик.
У него были две тети: умная тетя и добрая тетя.
Когда Злой мальчик чего не поймет, то он бежит к умной тете, — та объясняет; когда Злой мальчик нашалит, то он бежит к доброй тете, — та укрывает.
Вот сидел раз Злой мальчик с умною тетею. Шел мимо Тихий мальчик.
Сказала умная тетя Злому мальчику:
— Беги скорей, куси Тихого мальчика за ногу.
Обрадовался Злой мальчик. Он побежал. Но он был трус. Добежал до Тихого мальчика, — не смеет кусить. Вот Злой мальчик нагнулся, кусил себя за ногу и побежал к доброй тете, а сам кричит да плачет:
— Добрая тетя, меня кусил скверный мальчишка — Тихий мальчик.
Добрая тетя поверила и сказала:
— Приведите негодного Тихого мальчика.
Привели. Добрая тетя говорит:
— Ай-ай-ай! негодный мальчишка Тихий мальчик, как ты смеешь кусаться? Добрые мальчики никогда не кусаются.
Тихий мальчик заплакал и сказал:
— Я никогда не буду кусаться.
И его поставили в угол, а Злого мальчика погладили по головке.
Так-то часто бывает.
Плененная смерть
В старые годы жил храбрый и непобедимый рыцарь.
Случилось ему однажды пленить самоё смерть.
Привёз он её в свой крепкий замок и посадил в темницу.
Смерть ничего, сидит себе, а люди перестали умирать.
Рыцарь радуется и думает:
— Теперь хорошо, да беспокойно, стеречь её надо. Лучше совсем бы её истребить.
Только рыцарь справедливый был, не мог умертвить её без суда.
Вот он пришёл к темнице, стал у окошечка и говорит:
— Смерть, я тебе голову срубить хочу — много ты зла на свете наделала.
Но смерть молчит себе.
Рыцарь и говорит:
— Вот, даю тебе сроку, — защищайся, коли можешь. Что ты скажешь в своё оправдание?
А смерть отвечает:
— Я-то тебе пока ничего не скажу, а вот пусть жизнь поговорит за меня.
И увидел рыцарь — стоит возле него жизнь, бабища дебелая и румяная, но безобразная.
И стала она говорить такие скверные и нечестные слова, что затрепетал храбрый и непобедимый рыцарь, и поспешил отворить темницу.
Пошла смерть, — и опять умирали люди. Умер в свой срок и рыцарь, — и никому на земле никогда не сказал он того, что слышал от жизни, бабищи безобразной и нечестивой.
Ключ и отмычка
Сказала отмычка своему соседу:
— Я все гуляю, а ты лежишь. Где я только не побывала, а ты дома. О чем же ты думаешь?
Старый ключ сказал неохотно:
— Есть дверь дубовая, крепкая. Я замкнул ее — я и отомкну, будет время.
— Вот, — сказала отмычка, — мало ли дверей на свете!
— Мне других дверей не надо, — сказал ключ, — я не умею их открывать.
— Не умеешь? А я так всякую дверь открою.
И она подумала: верно, этот ключ глуп, коли он только к одной двери подходит. А ключ сказал ей:
— Ты — воровская отмычка, а я — честный и верный ключ.
Но отмычка не поняла его. Она не знала, что это за вещи — честность и верность, и подумала, что ключ от старости из ума выжил.
Палочка
Есть такая чудесная палочка на свете, — к чему ею ни коснись, всё тотчас делается сном, и пропадает.
Вот если тебе не нравится твоя жизнь, возьми палочку, прижми ее концом к своей голове, — и вдруг
