прислушиваясь к разговорам, нахожу, что она в самом деле была недюжинной натурой.
Будьте здоровы. Кланяйтесь всем Вашим. Напишите же, когда пойдет «Татьяна».
Чехову Ал. П., 18 ноября 1888*
536. Ал. П. ЧЕХОВУ
18 ноября 1888 г. Москва.
Внимай! Некакий преподаватель* Театрального училища был у меня и просил убедительно подобрать ему образцы ораторского искусства. Теоретик я плохой, ораторов на своем веку слышал только трех: Плевако, Федченко и Покровского*; историю литературы забыл. Но уважить человека хочется. Помнится, что в день смерти Виктора Гюго в палатах говорили коротенькие, очень красивые, музыкальные речи. Пойди сейчас к Алексею Сергеевичу и, объяснив ему, в чем дело, попроси его сказать тебе, в каком году и в каком месяце умер Гюго; получив ответ, поройся в старом «Новом времени» и сыщи желаемое. Нужны речи по поводу смерти Гюго и похорон его*. Спросишь также, не припомнит ли А<лексей> С<ергеевич> коротеньких образцов и не посоветует ли чего- нибудь? Не укажет ли на что-нибудь Буренин? Я был бы премного благодарен.
Получил ли ты доверенность?
Сегодня я послал третью передовую*.
Скучно пробавляться одною беллетристикой, хочется и еще чего-нибудь. Поневоле на чужой каравай рот разеваешь.
Скоро буду в Питере. Если случится узнать, когда в Александринке пойдет мой «Медведь»*, то уведомь.
Будь здрав. Спешу.
Линтваревой Е. М., 23 ноября 1888*
537. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
23 ноября 1888 г. Москва.
Плахты я получил давно, но до сих пор не благодарил по той же самой причине, по какой Вы не пишете, что они стоят и что делать с деньгами — Вам ли прислать почтой, или исполнить какое-нибудь поручение? Я, если хотите, могу выслать отличного чаю, печений — чего хотите; к плахтам были приклеены бумажки с обозначением цен, но многие без бумажек — вероятно, пропали дорогою, так как по сложении получается подозрительно малая сумма, что-то около 10–11 рублей.
Все плахты отменно хороши. Лучших не нужно. Я низко Вам кланяюсь и благодарю.
Гаршинский сборник выйдет в декабре. Мой рассказ*, если его не вырежет из сборника цензура, будет. За цензуру сильно опасаются. А рассказ велик и не очень глуп. Прочтется он с пользой и произведет некоторую сенсацию. Я в нем трактую об одном весьма щекотливом старом вопросе и, конечно, не решаю этого вопроса.
Рекомендую Вашему вниманию рассказ Златовратского «Гетман» в последней книжке «Русской мысли»*. Очень мило.
Плещеев пишет мне, что Ваш композитор работает*. А что Павел Михайлович? Пресимпатичный человек!
У меня работы по горло, но по обыкновению скучно и грустно. Пишу, пишу, немножко лечу, опять пишу и по обязанности хожу к добрым знакомым, которые мне надоели. С удовольствием уехал бы в деревню спать и спал бы, как крот, до самого мая.
Зинаида Михайловна писала Мише*, что <…>[8] бьет коромыслом только пьяных. Спасите меня, о неба херувимы! С ужасом ожидаю лета. Надо будет предупредить Тимофеева.
Как живет мой друг Артеменко? Низкий поклон всем Вашим и сердечные пожелания. Вся моя бумага приспособлена для писанья рассказов и разделена на половинки — простите.
А какого мнения Наталия Михайловна о хуторе?
Скоро буду видеться с Вашим братом*.
Моя статья о Пржевальском переведена на немецкий язык*. Пишу я статьи в 100–200 строк, не больше, пишу о чем угодно: о путешественниках, о татарах*, об уличном нищенстве*, о всякой всячине. Я хочу учиться у Ленского читать и говорить. Мне кажется, что из меня, если бы я не был косноязычен, выработался бы неплохой адвокат. Умею коротко говорить о длинных предметах.
Чехову Ал. П., 23 ноября 1888*
538. Ал. П. ЧЕХОВУ
23 ноября 1888 г. Москва.
666!
Ты идешь к Савиной*…Разве это нужно? О чем ты с нею будешь филосомудрствовать? Актрис только просят и умоляют, а я не желал бы, чтобы ты вынужден был просить. Это и неприятно, и ненужно…
В Шмахове, которого рекомендует Алекс<ей> Алексеевич и которого я немножко знаю, трактуется только о судебных ораторах*. Ты спроси у старика.
Если «Медведь» пойдет, то сделай у нотариуса копию* с доверенности, что и требуется доказать. Если же «Медведь» не пойдет, то не нужно.
Получил ли ты от матери письмо?* Напиши ей хоть одну строчку.
Если Академия не вышлет денег, то на какие шиши я приеду в Питер?
Таких статей, какую ты прислал («Южный край»)*, я читал много, читал, читал и бросил читать, не добившись никакого толку. Вопрос «кто я?» и по сие время остается для меня открытым.
Я и старичина* бомбардируем друг друга письмами: философствуем.
Лейкину буду писать. Обругаю*. Он меня боится немножко.
Если придется видеть провинциальные газеты, то просматривай театральный репертуар: не даются ли где пьесы г. Чехова? Всех пьес у меня ходячих две, а в декабре, когда я приведу свой репертуар в порядок, будет целых пять: одна большая, четыре мелкие.
